УДК 347.6 (479+ 571)

О ЗНАЧЕНИИ ПРАВОВЫХ ПОЗИЦИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ДЛЯ ПРИМЕНЕНИЯ СЕМЕЙНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Е.И. Гладковская

Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права

Кубанский государственный университет

350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, отраженные в мотивировочной части его решений, занимают особое место среди оценочных категорий, используемых в правоприменении, так как дают толкование конституционных норм либо выявляют конституционный смысл отдельных положений отраслевого законодательства. В силу единства нормативных и доктринальных начал особое значение для правоприменительной практики приобретают правовые позиции Конституционного Суда, высказанные в Определениях об отказе в рассмотрении жалоб, инициированных спорами, связанными с реализацией супругами имущественных прав, которые и рассматриваются автором. Исследуемые правовые позиции Конституционного Суда, как полагает автор, подлежат непосредственному применению судами при рассмотрении споров о разделе общего имущества супругов, что будет способствовать конституционализации судебной практики.

Ключевые слова: правовая позиция; правоприменительная практика; истолкование; надотраслевой праворегулирующий потенциал; имущественные правоотношения; отраслевое семейное законодательство; жалобы; непосредственное применение

В ходе многолетней дискуссии о правовой природе и использовании в правоприменительной деятельности правовых позиций¹ [12] Конституционного Суда Российской Федерации признано, что последние образуют интеллектуально-юридическое содержание судебного решения [1], являются результатом интерпретации Конституционным Судом духа и буквы Конституции и истолкования конституционного смысла положений отраслевого законодательства и в силу этого снимают неопределенность в конкретных конституционно-правовых ситуациях [2]. Более того, интерпретационные положения, сформулированные в виде правовых позиций в решениях, принимаемых в ходе осуществления конституционного судопроизводства, в дальнейшем находят закрепление в законодательстве в виде правовых норм. Так, к 2006 году сложилась противоречивая практика применения п. 2 ст. 117 Семейного кодекса Российской Федерации (далее – СК РФ) и возник вопрос, из какой суммы минимального размера оплаты труда следует исходить при индексации алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме. Согласно правовой позиции Верховного Суда [6], «поскольку лица, получающие алименты в долевом отношении от заработной платы плательщика алиментов, и лица, получающие алименты в твердой денежной сумме, должны быть в равной мере защищены от инфляции, при индексации сумм алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме, должен применяться минимальный размер оплаты труда, установленный статьей 1 Федерального закона от 19.06.2000 г. №82-ФЗ «О минимальном размере оплаты труда» [13]. Суды учитывали рекомендованный Верховным Судом индексируемый показатель; судебные приставы-исполнители исходили из базовой суммы 100 рублей. Конституционный Суд в Постановлении №11-П [17] признал положения ч. 2 ст. 5 Федерального закона «О минимальном размере оплаты труда» не соответствующими, статьям 8, 19 (ч. 1 и 2), 34 (ч. 1), 35 (ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) Конституции в части предписания производить исчисление платежей по договорам пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением, установленных в зависимости от минимального размера оплаты труда исходя из базовой суммы, равной 100 рублям, и установил, что они утрачивают силу с момента введения в действие нового правового регулирования. Изменена и индексация алиментов, взыскиваемых судом в твердой денежной сумме, размер которой стали увеличивать пропорционально росту величины прожиточного минимума соответствующей социально-демографической группы населения [11]. Эти изменения произведены с учетом правовой позиции Конституционного Суда: «помимо собственно гражданско-правовой составляющей в нормах, регулирующих договоры пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением, в том числе в части, касающейся определения минимального размера платежей и их увеличения с учетом уровня инфляции и повышения минимального размера оплаты труда, имеется определенное социально значимое содержание: зачастую граждане распоряжаются своим имуществом подобным образом не столько ради получения дохода как такового, сколько с целью сохранения уровня жизнеобеспечения», поэтому «как сам минимально допустимый размер ренты по указанным договорам, так и используемые законодателем критерии увеличения рентных платежей должны быть разумными, соразмерными и адекватными целям, ради которых они устанавливаются в рамках гражданско-правового регулирования» [17].

Приведенный пример свидетельствует об особом месте правовых позиций Конституционного Суда как юридического основания выносимых им решений среди оценочных категорий, используемых в правоприменении. Правовые позиции Верховного Суда также являются результатом анализа материалов о споре, аргументах и выводах судов нижестоящих инстанций, однако являются обязательными лишь для соответствующих судов и дают толкование норм отраслевого законодательства для обеспечения единообразия правоприменительной практики.

Конкретизируя содержание исследуемой правовой категории, С.П. Маврин рассматривает в качестве правовых позиций содержащиеся в мотивировочной части решений Конституционного Суда его «аргументированные точки зрения, мнения, суждения, умозаключения или выводы, содержащие формулировки конституционно-правовых принципов, правовых идей и иных фундаментальных правовых конструкций, которыми руководствовался Конституционный Суд, принимая решения по конкретным делам», и заключает, что в качестве правовых явлений особого рода все они обладают надотраслевым праворегулирующим потенциалом» [5].

Понятие «правовая позиция» не совпадает по объему с решением Конституционного Суда, поскольку в нем могут быть высказаны правовые позиции как по одной, так и по нескольким значимым проблемам. Правовые позиции Конституционного Суда могут содержаться не только в итоговых решениях, вынесенных по существу любого из вопросов, перечисленных в пунктах 1, 2, 3, 3.1 и 4 части первой статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде», именуемых постановлениями, но и в иных решениях, принимаемых в ходе осуществления конституционного судопроизводства и именуемых определениями. В частности, рассматривая жалобы граждан на нарушение их конституционных прав нормами СК РФ и принимая итоговое решение по существу вопроса (Постановление) либо Определение об отказе в принятии обращения к рассмотрению, Конституционный Суд излагает сущность семейно-правового спора и дает истолкование конституционного смысла примененных при его рассмотрении положений семейного законодательства.

Особое значение приобретают Определения, в которых оспариваемая норма права признается не противоречащей Конституции именно в пределах ее конституционно-правовой интерпретации, данной в правовой позиции Конституционного Суда [15]. Так, Е.П. Церюта оспаривала конституционность п. 2 ст. 34 СК: по мнению заявительницы, положения п. 2 ст. 34 СК в силу неопределенности не позволяют однозначно установить, относится ли к общему имуществу супругов имущество, договор о приобретении которого заключен одним из супругов до брака, но платежи по которому производились в период брака. В Определении от 1 марта 2011г. №352-О-О приведены следующие правовые позиции. Во-первых, указано, что п. 2 ст. 34 СК «устанавливает критерии, которые в системе действующего семейно-правового регулирования (в частности, ст. 36 «Имущество каждого из супругов» и ст. 37 «Признание имущества каждого из супругов их совместной собственностью» Семейного кодекса Российской Федерации) позволяют определить, какое имущество является совместной собственностью супругов. К таким критериям относятся момент приобретения имущества (до или в период брака) и источник доходов, за счет которых приобреталось имущество (общие доходы супругов или доходы одного из них)». Во-вторых, отмечено, что семейное законодательство «предусматривает способы защиты прав супруга, полагающего, что личные обязательства другого супруга исполнялись за счет их общего имущества, в частности, право требовать компенсацию соразмерно его доле в общем имуществе супругов (по правилам главы 60 ГК РФ). Также суд согласно п. 2 ст. 39 СК РФ вправе отступить от начала равенства долей супругов в их общем имуществе исходя из заслуживающего внимания интереса одного из супругов» [10].

Конструкция пунктов 1 и 2 статьи 34 СК рассчитана на то, что с момента заключения брака, следовательно, с созданием семьи как общности супруги объединяют получаемые ими доходы и выплаты, не имеющие специального целевого назначения, создавая общее имущество. Способ и период приобретения, целевое назначение и персональное предназначение имущества предопределяют его правовой режим. Именно поэтому при образовании общего имущества супругов отнесение спорного объекта к общему или раздельному имуществу должно быть основано на системном применении правил ст. 34, 36, 37 и п. 4 ст. 38 СК, а также на основе учета законных презумпций и семейного интереса [4].

Полагаем, что норма п. 2 ст. 34 СК должна применяться судами в нормативном единстве с подтвердившими ее конституционность правовыми позициями, так как Конституционным Судом установлен режим применения данной нормы с тем, чтобы исключить ее неконституционное истолкование в правоприменении [15]; Определение от 1 марта 2011 г. №352-О-О признано подлежащим официальному опубликованию. Между тем, отменяя 7 июня 2011 г. решение суда, применившего положения ст. 34 СК без учета положений ч. 1 ст. 36 СК, судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ лишь указала, что сам по себе факт приобретения имущества в период брака по возмездной сделке без учета того, на какие денежные средства было приобретено имущество, не является безусловным основанием для признания имущества совместной собственностью супругов [14]; ссылки на приведенные правовые позиции Конституционного Суда в определении Верховного Суда нет. Полагаем, приведенные позиции обладают отмеченным С.П. Мавриным праворегулирующим потенциалом [5] и подлежат непосредственному применению судами.

Правовые позиции Конституционного Суда отличает единство доктринальных и нормативных начал, столь важное для семейного права как науки и как отрасли права.

Так, не принимая к рассмотрению жалобу гражданина Рязапова Н.Г. на отказ в регистрации брака одновременно с двумя женщинами (невестами), Конституционный Суд отмечает, что п. 1 ст. 12 СК РФ, согласно которому для заключения брака необходимы взаимное добровольное согласие мужчины и женщины, вступающих в брак, гарантируя тем самым как мужчине, так и женщине равные права и возможности для вступления в брак, корреспондирует статье 12 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статье 23 Международного пакта о гражданских и политических правах, признающих за мужчинами и женщинами право вступать в брак и создавать семью в соответствии с национальным законодательством, регулирующим осуществление этого права. Российская Федерация – светское государство, поэтому религиозные установления и правила, допускающие полигамию брачных союзов, не могут оказывать влияния на государственную политику в сфере семейных отношений, основные начала которой характеризуются, в частности, принципом единобрачия (моногамией), исходящим из отношения к браку как биологическому союзу только одного мужчины и одной женщины, что не допускает одновременного состояния в нескольких браках [9].

Конституционным Судом признано, что «определение размера доходов индивидуального предпринимателя для исчисления суммы алиментов, на основании положений налогового законодательства, определяющих размер доходов в целях налогообложения, как это предусмотрено подп. "з" п. 2 Перечня видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей, не отвечало бы отраслевой природе семейного права и обусловленной ею специфике семейного законодательства», в частности, «требованиям статьи 7 СК РФ, согласно которой осуществление членами семьи своих прав и исполнение ими своих обязанностей не должны нарушать права, свободы и законные интересы других членов семьи и иных граждан». Полагаем, что данная правовая позиция Конституционного Суда, аргументированная им в официально опубликованном постановлении [16], – еще одно весомое свидетельство самостоятельности семейного права как отрасли права.

Как в теории, так и в правоприменительной практике неоднозначно оценивается семейно-правовое основание недействительности брачного договора – наличие в нем условий, ставящих одного из супругов в крайне неблагоприятное положение (п. 2 ст. 44 СК). При признании недействительным брачного договора по данному основанию следует учитывать взаимосвязанные правовые позиции Конституционного Суда: 1) «описательно-оценочная формулировка "условия договора, ставящие одного из супругов в крайне неблагоприятное положение" не свидетельствует о неопределенности содержания данной нормы: разнообразие обстоятельств, оказывающих влияние на имущественное положение супругов, делает невозможным установление их исчерпывающего перечня в законе. Использование федеральным законодателем в данном случае такой оценочной характеристики преследовало цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций»; 2) «вопрос же о том, ставят ли условия конкретного брачного договора одну из сторон в крайне неблагоприятное положение, разрешается в каждом случае судом с учетом конкретных обстоятельств» [7].

Отмеченное единство доктринальных и нормативных начал и присущий правовым позициям Конституционного Суда надотраслевой праворегулирующий потенциал позволяют руководствоваться ими при разграничении сфер применения отраслевого, в частности гражданского или семейного, законодательства. Так, вытекающие из п. 1 ст. 46 СК особенности в регулировании ответственности по гражданско-правовым обязательствам должника, заключившего брачный договор, Конституционный Суд связывает с объективной характеристикой супругов как особой категории субъектов семейного права [8]. Учет данной правовой позиции позволяет также разграничить сферу применения правил п. 2 ст. 253 ГК РФ и п. 3 ст. 35 СК РФ в зависимости от наличия (отсутствия) статуса супруга как субъекта правоотношений общей совместной собственности: общее имущество супругов обеспечивает нужды семьи, поэтому семейное законодательство в интересах семьи не распространяет действие законной презумпции п. 2 ст. 253 ГК РФ на жизненно необходимое семье имущество [3].

Выводы. Правовые позиции Конституционного Суда, высказанные в принятых в ходе осуществления конституционного судопроизводства Определениях об отказе в рассмотрении жалоб, инициированных спорами, связанными с реализацией семейных прав, должны занять особое место среди оценочных категорий, используемых в правоприменении. Как и правовые позиции, содержащиеся в мотивировочной части постановлений Конституционного Суда, они отличаются единством доктринальных и нормативных начал, базируются на ранее выработанных общеправовых позициях и потому приобретают общеправовое значение, обладают надотраслевым праворегулирующим потенциалом и должны непосредственно учитываться в правоприменительной деятельности в целях обеспечения конституционализации судебной практики.

Библиографический список

1. Анишина В. Правовые позиции Конституционного Суда России // Рос. юстиция. №7. 2000. С. 15–21.

2. Витрук Н.В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституц. право: восточноевропейское обозрение. 1999. №3(28). С. 96.

3. Гладковская Е.И. Реализация семейных прав: вопросы правоприменения // Вестник Перм. ун-та. Сер.: Юрид. науки. 2012. Вып. 2(16). С. 90–91.

4. Гладковская Е.И. Семейный интерес в имущественных правоотношениях супругов: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов-н/Д., 2007. С. 21.

5. Маврин С.П. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: природа и место в национальной правовой системе // Журнал конституц. правосудия. 2010. №6. С. 23–33.

6. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2006 года: утв. постановлением Президиума Верховного Суда Рос. Федерации от 29 нояб. 2006 г. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» [Извлечение (ответ на вопрос 23)].

7. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Арбузовой Валентины Павловны на нарушение ее Конституционных прав пунктом 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации: определение Конституц. Суда Рос. Федерации от 21 июня 2011 г. №779-О-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

8. Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Козловой Марины Николаевны и Козлова Сергея Сергеевича на нарушение их конституционных прав пунктом 1 статьи 46 Семейного кодекса Российской Федерации: определение Конституц. Суда Рос. Федерации от 13 мая 2010 г. №839-О-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

9. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Рязапова Нагима Габдылахатовича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 1 статьи 12 и статьи 14 Семейного кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 18 дек. 2007 г. №851-О-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

10. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Церюты Елены Петровны на нарушение ее конституционных прав пунктом 2 статьи 34 Семейного кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 1 марта 2011 г. №352-О-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

11. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федер. закон от 30 нояб. 2011 г. №363-ФЗ] // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2011. №43, ч. 1, ст. 7041.

12. О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»: Федер. конституц. закон от 3 нояб. 2010 г. № 7-ФКЗ [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

13. О минимальном размере оплаты труда: Федер. закон от 19 июня 2000 г. №82-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2000. №26, ст. 2729.

14. Определение Верховного Суда РФ от 7 июня 2011 г. №56-В11-1 по делу по иску Захаровой Н.В., Леоновой О.В. к Шатровой Г.П. о включении в наследственную массу 1/2 доли квартиры и денежного вклада [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

15. О разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 года №2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституц. Суда Рос. Федерации от 11 нояб. 2008 г. №556-О-Р, п. 4 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

16. По делу о проверке конституционности подпункта «з» пункта 2 Перечня видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей, в связи с жалобой гражданина Л.Р. Амаякяна: постановление Конституц. Суда Рос. Федерации от 20 июля 2010 г. №17-П город Санкт-Петербург // Вестник Конституц. Суда РФ. 2010. №5.

17. По делу о проверке конституционности части второй статьи 5 Федерального закона «О минимальном размере оплаты труда» в связи с жалобами граждан А.Ф. Кутиной и А.Ф. Поварнициной: постановление Конституц. Суда Рос. Федерации от 27 нояб. 2008 г. №11-П // Вестник Конституц. Суда РФ. 2008. №6.