ХАРАКТЕРИСТИКА НОРМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
ПРАВА В «КАРОЛИНЕ»

Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права
Пермский государственный университет. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Ключевые слова: «Каролина» 1532 года; унификация права; специфика норм; инквизиционный процесс

В основе предлагаемого исследования – анализ уголовно-процессуальных норм, содержащихся в Уголовно-судебном уложении Карла V – «Каролине» 1532 г. Анализ этот проводится на основе использования Цепфелевского издания памятника, которое, по мнению ученых, наиболее достоверно и аутентично тексту первого Шефферовского издания 1533 г. [7]. Помимо текста «Каролины» данное издание содержит также Бамбергское (1507 г.) и Бранденбургское (1516 г.) уложения и, кроме того, первый (1521 г.) и второй (1529 г.) проекты общеимперского уложения. В отечественном правоведении памятник известен в переводе профессора С.Я. Булатова [1].

Изучение экономической, социальной и политической ситуации, сложившейся в Германии в XVI в. свидетельствует о том, что унификация права, введение новых, более совершенных норм, единой судебной системы и усовершенствование процесса судопроизводства стали насущной необходимостью в ту сложную и напряженную эпоху.

Зарождающиеся новые экономические отношения, развитие торговли и ремесел, усиление эксплуатации крестьян и горожан способствовали расслоению населения, увеличения численности нищих, бродяг, резкому всплеску преступности среди пауперов. Антифеодальная борьба, развернувшаяся в Германии в начале XVI в., сплотила под своим знаменем крестьянство и городской плебс, выступавших не только против ужесточения эксплуатации, но и против произвола, в том числе судебного, князей. Передовые слои общества, связанные с новыми экономическими отношениями, также пытались противостоять засилью местных властей, которые, по сути дела, тормозили развитие буржуазного предпринимательства. Борьба народных масс и бюргерства против верхушки феодалов оказалась, таким образом, сопряженной с борьбой за объединение страны в единое целое.

Одним из важных рычагов, используемых императором в борьбе за усиление центральной власти, было введение единой правовой системы, наполненной качественно новыми нормами права и процесса. Стремление императора к унификации права поддерживали купцы, предприниматели и другие слои общества, выдвигавшие в антифеодальной борьбе требование законности в деле правосудия.

Наибольшего успеха в правотворческой сфере императору удалось достичь в уголовном праве и уголовном процессе, нормы которых помогали господствовавшему классу противостоять растущему недовольству народа и обострению классовой борьбы. Как право использовалось феодалами для борьбы с народными массами, показывает яркий пример «кровавого законодательства» в Англии (законы 1536, 1547 гг. и др.), которое было свидетельством аналогичной обстановки в той стране. В Германии, помимо этого, имелись еще ряд обстоятельств, требовавших усовершенствования материальных и процессуальных норм: рост правонарушений, резко увеличившийся объем работы в судах, малообразованность шеффенов, часто затруднявшихся в решении казусов, связанных с новыми отношениями. Понимая необходимость в уголовно-процессуальном законодательстве, князья тем не менее видели в издании общеимперского Уложения посягательство на свои суверенные права, поэтому предпринимали меры против введения единого права и процесса.

Катализатором, ускорившим унификацию права и процесса и побудившим крупных князей пойти на компромисс с императором, стала Крестьянская война 1525 г. В экстремальных условиях ширящегося движения Реформации, а затем Крестьянкой войны, охвативших Германию, перед правящими кругами, всем классом феодалов встала задача подавления массы крестьянства и горожан, осуществления и закрепления реакции путем ужесточения репрессий – даже ценой уступок императору. Выразился компромисс в издании Уголовно-судебного уложения Карла V в 1532 г., в основу которого было положено Бамбергское Уложение 1507 г., т.е. местное право, при составлении которого использовался широкий круг источников. Сочетание возможности применять (наряду с общеимперскими) нормы местного значения (обычаи) с запрещением наиболее устаревших из них, усовершенствование уголовного процесса – все это сделало «Каролину» документом, который отвечал новым экономическим тенденциям, а также являлся своеобразной уступкой сторонников местного суверенитета центру. «Каролина» получила распространение по всей империи, что позволяет говорить о ее общеимперском характере действия, поскольку материальное и процессуальное право не только соответствовало потребностям князей, способствуя укреплению их власти, но и, разрушая старинные формы судопроизводства, мешавшие процессу первоначального накопления капитала, отражала интересы буржуазии городов – бюргеров, промышленников и торговцев.

К сожалению, приходится констатировать, что подробный анализ основных институтов процессуального права, закрепленных в «Каролине» 1532 г., удалось обнаружить лишь у немногих авторов. Работа А. Шетензака «Уголовный процесс “Каролины”», пожалуй, единственная, где рассматриваются одновременно принципы судопроизводства, gjpbwbb сторон, учения о доказательствах [12]. В общем виде уголовный процесс «Каролины» отражен в трудах К. Биндинга [5], А. Бауера [4], А. Дона [8], Е.Х. Розенфельда [10]. Пристального внимания исследователей заслужило содержащееся в «Каролине» учение о доказательствах [3]. Наконец, значительный интерес, на наш взгляд, представляют общие работы Ю. Глазера [9] и Е. Шмидта [11], дающие своеобразный методологический ключ к пониманию процессуальных норм «Каролины».

«Каролину», этот своеобразный как по форме, так и по содержанию документ, никак нельзя отнести ни к кодексам, ни к сводам законов. Из 219 статей Уложения 142 посвящены уголовному процессу, а 77 – уголовному праву. В этой связи «Каролину» часто рассматривали как практическое руководство по судопроизводству «для незнающих писаного права шеффенов» [2, с. 24]. Начинаясь с «Привилегии на право печатания, пожалованной Иво Шефферу в год 1532», она как бы утверждала за издателем монополию на право издания Уложения в течение двух лет и даже устанавливала штраф за ее нарушение. Такой порядок публикации, по мнению С.Я. Булатова, лишний раз подтверждает характеристику «Каролины» как учебника или справочника по вопросам действующего права [1, c. 26].

Собственно предисловие к Уложению содержит обширный перечень титулов Карла V и тем устанавливает, по сути, пределы действия общеимперского Уложения; там же указаны и мотивы принятия «Каролины».

Специфика структуры памятника состоит в том, что общеимперское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство не имеет деления на части или главы, сходные по содержанию статьи имеют лишь общий заголовок: например, ст. VI–X называются «Взятие под стражу властями по долгу службы уличенного злодея», ст. XXIX–XXXII – «Общие доказательства, каждого из которых в отдельности достаточно для допроса под пыткой». Очевидно, для удобства пользования Уложение снабжено специальным реестром.

Правосудие по уголовным делам в Германии было одним из важнейших рычагов, поддерживающих власть и привилегии господствующего класса. Монархия, идущая к абсолютизму, создала для защиты условий своего существования систему уголовных законов, возведших в степень тяжкого преступления малейшее нарушение собственности феодала и нарождающейся дисциплины капиталистической эксплуатации. Формой осуществления этого «драконовского средневекового уголовного права» только и мог быть тайный и пыточный розыскной процесс.

Безусловно, такая система судопроизводства сводила до минимума существовавшие до сих пор определенные, самые незначительные демократические принципы, свойственные обвинительному процессу: формальное равенство сторон пред судом, состязательность, гласность и т. п. Но эта же система являлась шагом вперед по сравнению с системой обвинительного процесса, ибо она вносила элементарный порядок в собирание и проверку доказательств, и подчинение суду и закону ранее никому не подчинявшихся князей. В этом плане можно говорить об общеисторическом положительном значении складывающегося инквизиционного процесса. Крепнувший государственный абсолютизм с успехом использовал организацию правосудия на началах розыскного процесса в целях своего укрепления, борьбы с теми элементами, которые угрожали прочности новой, стремившейся к централизации государственной власти, феодальному порядку.

Вопрос о соотношении инквизиционного процесса с обвинитель­ным в «Каролине» с давних пор является исходным пунктом противоречий. Если начать выяснение этого вопроса с анализа тех законов, которые были положены в основу Уголовно-судебного уложения 1532 г., то начать, думается, следует с Вормской Реформации 1498 г. По мнению исследователя Бамбергского уложения Е. Бруннемайстера, еще Вормская Реформация признавала обе формы процесса равноправными по отношению друг к другу [6, s. 12–16]. Как бы то ни было, К. Шварценберг, использовав для составления Уголовно-судебного уложения Бамберга в 1507 г. Вормскую Реформацию, не слепо следовал ее принципам. Он, без сомнения учитывал тот факт, что в самом Бамберге уже с середины XVI в. известен был обвинитель публичный, которого с Земско-правовой реформы 1503 г. воспринимали как официального обвинителя [6, s. 18]. Таким образом, К. Шварценберг как бы пытался найти середину между старым процессом, старым немецким правом и новыми тенденциями. А поскольку многие определения уложения Бамберга 1507 г. большей частью дословно вошли в общеимперский закон 1532 г. – не случайно Бамбергское уложение называют «Mater Carolinae» – «Каролина» унаследовала все его специфические черты.

Прежде всего нельзя не осознавать всего предшествующего развития права, которое показывает, что инквизиционный процесс уже в значительной степени завоевал судопроизводство в Германии.

Мнения ученых по поводу формы уголовного процесса, закрепленной в самой «Каролине», разделились: некоторые признавали, что Уложение 1532 г. содержит в себе только инквизиционную форму процесса [5, s. 58], другие говорили о сочетании инквизиционной и обвинительной форм процесса [9, s. 63]. Особняком стоит работа А. Шетензака, в которой автор последовательно изображает процесс в «Каролине» как обвинительный и даже в допросе под пыткой находит «процессуальные отношения» между сторонами и судом [12, s. 29]. Правда, «находя» в Уложении лежащие в основе обвинительного процесса принципы устности, состязательности и гласности, автор сам вынужден сделать ряд оговорок, а именно: а) исключения из принципа устности в «Каролине» многочисленны, и можно говорить о принципе письменности [12, s. 35]; б) суд своим активным собиранием доказательств оттеснял на задний план деятельность сторон [12, s. 39–40]; в) гласность сохранялась лишь для заключительного, не имеющего никакого значения акта [12, s. 36–37]. Следовательно, по существу автор предлагаемого исследования сам отдает приоритет инквизиционной форме процесса. Выводы же автора относительно преобладания обвинительной формы процесса над инквизиционной проистекают, по-видимому, из того, что он совершенно отвлекается от политического назначения и практического применения этого типично феодального источника права, не учитывает всего предшествующего развития права, свидетельствующего, что инквизиционный процесс уже в значительной степени завоевал судопроизводство в Германии ко времени издания «Каролины».

При внешнем рассмотрении обвинительный процесс действительно находится как бы на первом плане, а инквизиционный рассматривается побочно, в нескольких статьях (например, ст. XI–X) играет подчиненную роль. Но такое восприятие, однако, слишком поверхностно. Характерно, что черты обвинительного процесса представлены лишь в начальной стадии судопроизводства, когда заявление иска со стороны частного или публичного обвинителя еще сохранилось как формы вступления в процесс. Несмотря на то, удастся или нет обвинителю собрать все доказательства вины против обвиняемого, «Каролина», как и Уложение Бамберга, в противоположность Вормской Реформации 1498 г. делают дальнейшее течение всего процесса независимым от характера обвинения. И это проявлялось в ряде моментов. Во-первых, в случае когда обвинитель сможет доказать преступление и вину не самолично, а только с помощью косвенных улик (свидетельских показаний), обвиняемый не становился, как это определяла Вормская Реформация, за недостатком достаточных доказательств свободным. Более того, во-вторых, теперь требовалось, чтобы власть взяла процесс в свои руки и провела его дальше так, чтобы уличить обвиняемого с помощью инквизиционных методов расследования, которые имелись у нее в наличии. Это со всей ясностью выражено в ст. XLV, XLVI «Каролины». В-третьих, Уложение 1532 г. делает все, чтобы негативно влиять на частного обвинителя. Над обвинителем висит «домоклов меч» полного возмещения убытков обвиняемому, если не удастся уличить его в преступлении. Для этого он должен представить поручительство. Пока он этого не может сделать, он, как и обвиняемый, должен быть помещен в тюрьму (ст. XII).

Наконец, роль частного обвинителя столь мала, что на долю его приходится лишь заявить иск и представить доказательства. При этом он сам попадает под контроль суда: указывает свой адрес (ст. XVII), а власти наводят о нем справки, он же несет ответственность за качество доказательств (ст. XI, XII, XIV). И если его участие не является в данном случае необходимым, он затем выводится из процесса. Дальше расследование проводится должностным лицом, причем по совершенно другим принципам, чем в обвинительном процессе. Таким образом, обвинительным процесс кажется только на начальном этапе, в дальнейшем характер его резко меняется.

Доказательством тезиса о том, что процесс в «Каролине» не был обвинительным, могут служить и еще ряд положений. Как известно, обвинительный процесс, подразумевая активность сторон, представлял собой публичный спор между сторонами. Процесс мог начаться только по жалобе лица, причем имеющий право иска мог предъявлять или не предъявлять его по своему усмотрению, мог даже уже предъявленный иск взять обратно. Истец сам докладывал судье суть дела, называл обидчика, представлял доказательства. Решение суда сводилось в большинстве случаев к констатированию удачного или неудачного выполнения формальных правил одной из сторон и мог основываться исключительно на тех данных, которые были представлены сторонами. Несмотря на присутствие в «Каролине» ряда положений, заимствованных из обвинительного процесса, эта форма здесь имеет определенные отличия от так называемого «классического» его вида. Известно, что обвинительный процесс был устным, в Уложении же 1532 г. при определении круга участников процесса большая роль отводится фигуре судебного писца. Обычно обвинительный процесс характеризовался большим количеством формальностей. Из анализируемого текста, касающегося именно этой формы процесса, не видно столь глубокого формализма, чтобы назвать это качество определяющим для характеристики процесса в Германии XVI в. Далее, общепризнанным считалось, что рассматривал дело при обвинительном процессе единолично судья. Анализируя же ст. XII, XIII «Каролины», можно сделать вывод, что в процессе активное участие принимали шеффены, роль, которых была немаловажной, например при оценке поручительства. Следует особо сказать и еще об одной очень важной стороне обвинительного процесса – принципе гласности. Существовавшие ранее представления об обвинительном процессе как гласном, т.е. когда разбирательство дела и вынесение приговора осуществлялось при стечении определенного количества людей, не находят своего подтверждения в анализе статей Уложения Карла V. Более того, можно утверждать, что данным Уложением гласность предусматривалась лишь на стадии оглашения приговора, каковая, по сути дела, была ничтожной для судьбы обвиняемого.

Итак, напрашивается совершенно определенный вывод: хотя на стадии «заявления» в уголовном процессе «Каролина» и сохраняет элементы обвинительной формы, в дальнейшем они существенной роли не играют и процесс протекает по законам розыскного судопроизводства. По существу, элементы обвинительного процесса, содержащиеся в «Каролине», имеют лишь субсидиарное, вспомогательное, значение, являясь своего рода рудиментами старой формы. Такая расстановка процессуальных форм лишний раз подтверждает мысль, что исторически ни одна из форм процесса не существовала в чистом виде. Подобное деление форм в значительной мере является схематичным. Живая историческая действительность в эти схемы полностью, разумеется, не укладывается, поэтому подобное выделение процессуальных форм имеет условное деление и может быть принято лишь как средство, при помощи которого легче уловить специфику и наиболее характерные черты данной системы уголовного процесса.

Библиографический список

1. Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V / пер., предисл. и прим. С.Я. Булатова. Алма-Ата, 1967. 152 с.

2. Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1903. 254 с.

3. Bauer A. Abhandlüngen aus dem Strafrechte und dem Strafprozesse. Bd. I: Theorie des Anzeigenbeweisses. Cöttingen, 1843. 470 s.; Kries A. Der Beweis in Strafprozess der Mittelalter. Weimar, 1878. 290 s.; Mittermaier C.J. A. Die Lehre vom Beweise im Deutschen Strafprozesse nach der Fortbildung durch Gerichtsgebrauch und deutsche Gesetzbucher in Vergleichung mit den Ansichten des englischen und französischen Strafverfahrens. Darmstadt, 1834. 504 s.

4. Bauer A. Lehrbuch der Strafprozesses. Göttlingen, 1835. 470 s.

5. Binding K. Strafrechtliche und Strafprozessuale Abhandlungen. Bd. II: Strafprozess. München; Leipzig, 1915. 517 s.

6. Brunnemeister E. Die Quellen der Bambergenesis. Ein Beitrag zur Geschichte des deutschen Strafrechts. Leipzig, 1879. 296 s.

7. Die Peinliche Gerichtsordnung Kaiser Karl`s V. nebst der Bamberger und der Brandenburger Halsgerichtsordnung mit den Projecten der peinlichen Gerichtsordnung Kaiser Karl`s. von den Jahren 1521 und 1529. Hrsg. Von Dr. H. Zöpfl. Heidelberg, 1842. 264 s.

8. Dohna A. Das Strafprozessrecht. Berlin, 1929. 281 s.

9. Glaser J. Handbuch des Strafprozesses. Leipzig, 1833. Bd. 1. 756 s.

10. Rosenfeld E.H. Deutsches Strafprozessrecht. Berlin; Leipzig, 1926. Т. 1. 128 s.

11. Schmidt E. Einführung in die Geschichte der deutschen Strafrechtspflege. Göttingen, 1965. 118 s.

12. Schötensack A. Der Strafprozesses der Carolina. Leipzig, 1904. 105 s.