Традиционно религия является одной из важнейших областей человеческого сообщества. В статье 9 «Свобода совести, мысли религии» Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод определено: «Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц» [2]. Каждый человек определяет собственную религиозно-мировоззренческую позицию. Обязательным условием отношения человека к религии является установление принадлежности к тому или иному вероисповеданию либо атеизму. Вероисповедание заключается в принадлежности к какой-либо религии, церкви, конфессии или религиозному объединению, имеющему собственные вероучение, культ, организацию. Свобода совести и свобода вероисповедания являются традиционными свободами, защищаемыми уголовным правом, за исключением случаев преступного злоупотребления правом.

В международных правовых актах определены основные положения о религиозной свободе человека. В частности, ст. 18 Всеобщей декларации прав человека (принятой на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г.) и ст. 30 Конституции РФ от 12 декабря 1993 г. провозглашают право граждан на религиозные и общественные объединения неотъемлемым правом человека и гражданина. Часть 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах устанавливает, что свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц.

В статье 13 Конституции РФ закреплен запрет на создание общественных объединений, цели и действия которых направлены на разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. В области уголовно-правовой охраны противодействие указанному негативному явлению непосредственно закреплено в ст. 239 УК РФ.

Ранее приверженность к определенному вероучению, не признаваемому в качестве государственного или не одобренному со стороны государственной власти, признавалось по русскому уголовному законодательству преступлением. Криминализация и пенализация деятельности сектантов во многом предопределялась политическими причинами и условиями того времени, поскольку, как правило, принадлежность к нетрадиционному вероисповеданию рассматривалась прежде всего как политическое посягательство на основы существующей государственной власти, частью которой выступала власть религиозная.

Криминальное сектантство в России существует достаточно длительный период времени и первые упоминания о ересях встречаются уже на рубеже XIII–XIV вв. Но широкое распространение оно получило со второй половины XVIII в. [4, с. 4]. Как правило, данное преступное явление последовательно и жестко преследовалось государственной властью. В частности, упоминание о борьбе с ересью и расколом содержится в Соборном уложении 1649 г., Своде законов уголовных Российской Империи 1832 г., Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и т.д. Это объясняется тем, что политический и социальный протест народных масс, прежде всего крестьянства, имел религиозную основу. Поэтому регламентация уголовной ответственности в русском уголовном законодательстве за указанное деяние традиционно осуществлялась казуистическим путем.

В советский период истории уголовного права необходимо отметить три существенных обстоятельства, характеризующих борьбу с сектантством: во-первых, с 30-х гг. по 50-е гг. ХХ столетия сектантство преследовалось как политическое (контрреволюционное) преступление против Советского государства (самостоятельный состав преступления отсутствовал); во-вторых, только в УК РСФСР 1960 г. впервые появилась статья, предусматривающая ответственность за религиозное сектантство как организованную форму преступной деятельности, направленной против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения (ст. 227); в-третьих, ответственность предусматривалась за групповую преступную деятельность, за организацию или руководство преступной группой либо за активное участие в ней, соучастие.

В настоящее время российский уголовно-правовой подход в данной сфере характеризуется вмешательством со стороны государства: карает деяния, посягающие на религиозную свободу и свободу вероисповеданий, при этом не стараясь поддерживать или подавить распространение какой-либо религии, за исключением объединений, имеющих преступный характер. Актуальность проблемы уголовного противодействия криминальному сектантству объясняется тем, что данное посягательство направлено на интересы не только общественной нравственности, но и общественной безопасности, права и свободы отдельных граждан, их здоровье и право собственности.

Сектантство признается криминальным только в случае установления непосредственного запрета на данную деятельность, наказуемость за совершение которой предусмотрено в российском уголовном законе. Если ранее криминализация определялась способом прямого упоминания такого-то вероучения как запретного, то в настоящее время криминальным признается религиозное или общественное объединение, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний.

Российское государство вновь столкнулось с проблемой сектантства с начала 90-х гг. В нашей стране происходил процесс стремительного, стихийного, интенсивного и массового распространения этой разновидности преступной деятельности, чему во многом способствовала принятая Законом РСФСР от 18 октября 1991 г. №1763- декриминализация посягательства на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов, предусматривавшегося ст. 227 УК РСФСР 1960 г. [1]. В 1993 г. данная ошибка была исправлена: Законом РФ от 27 августа 1993 г. в ст. 143¹ УК РСФСР была закреплена уголовная ответственность за организацию объединения, посягающего на личность и права граждан [8]. Но время уже было потеряно. Причиной повторной криминализации указанного деяния явилось распространение на территории РФ различных религиозных течений, которые нашли сотни тысяч последователей в России. «Традиционные» российские секты были оттеснены конкурентами, многие из них утратили прежнее значение и влияние. К сожалению, следует согласиться с выводом, что «бывший «совок», который еще в середине восьмидесятых вгрызался в гранит марксистско-ленинской философии и имел пятерку по научному атеизму, в начале девяностых ударился в мистику» [5, с. 69].

А.В. Наумов отмечает, что ст. 239 УК РФ устранила слишком широкие пределы уголовно-правового вмешательства в духовную жизнь человека ранее, согласно ст. 227 УК РСФСР 1960 г., едва ли не любую религиозную проповедь можно было отнести к преступлению [6, с.149–150]. С одной стороны, следует согласиться с тем, что духовные интересы человека должны находиться вне пределов уголовной ответственности, но, с другой стороны, декриминализация дала в ряде случаев основания для неоправданной реабилитации.

Думается, что законодатель допустил неточность, так как в ст. 35 УК РФ, предусматривающей формы соучастия, не выявил соотношения с формами соучастия объединения, посягающего на личность и права граждан. А никакого сомнения в том, что данное объединение является формой или видом соучастия, нет. Возникает также проблема о соотношении данного объединения с организованной группой, преступным сообществом (преступной организацией), экстремистским сообществом и экстремистской организацией. Скорее всего объединение по своему содержанию является разновидностью организованной группы, поэтому оно обладает признаком устойчивости. В связи с этим, на наш взгляд, необходима соответствующая доработка ст. 35 и 239 УК РФ.

В части 1 ст. 239 УК РФ говорится об общественном или религиозном объединении, создание которого, руководство или участие в котором образуют состав преступления, если деятельность данного объединения сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний. Диспозицию ч. 1 ст. 239 УК РФ следовало бы дополнить положением о том, что деятельность сопряжена с угрозой применения такого насилия, а равно с причинением значительного ущерба гражданину.

Под объединением, посягающим на личность и права граждан, следует понимать структурно оформленную культовую преступную группу, созданную в форме общественного или религиозного объединения, характеризующегося устойчивостью, деятельность которого сопряжена с применением насилия над гражданами или с иным причинением вреда их здоровью, а равно с угрозой применения такого насилия либо побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, а равно с причинением значительного ущерба гражданину.

На сегодняшний день сектантская деятельность характеризуется скрытностью, повседневностью, избирательным подходом к новообращенным, масштабностью, выработкой новых методов и форм вербовки, поскольку в российском общественном массовом сознании в некоторой мере выработаны механизмы неприятия такого сложного социального явления, как сектантство. Криминальными являются только часть сект, но прежде всего именно криминальные секты характеризуются энергичностью экспансии и высокой степенью общественной опасности. Поскольку указанное криминальное явление имеет устойчивые исторические традиции, есть и «традиционный слой» людей, которые поддерживают сектантов в силу социальных, политических и культурных причин. Перечень деяний криминального сектантства с течением времени менялся, как изменялся и государственный подход в области противодействия, но одно оставалось неизменным – сектантство рассматривалось как особо опасное преступное посягательство, затрагивающее не только сферу религии, но и отношения государственной власти и политики. К настоящему времени многие деяния, связанные с криминальным сектантством, декриминализированы, но главное остается неизменным – совершенно оправданно, что отдельные секты признаются преступными. Уголовная ответственность за сектантство имеет исключительный характер, так как в первую очередь речь идет не о преследовании определенных идей, воззрений, взглядов как инакомыслия, а той деятельности, которая их сопровождает, влекущей преступные последствия в виде причинения вреда здоровью, хищения чужого имущества и т.д.

Способы приобщения (вербовочные технологии) достаточно разнообразны: скудная диета, истина сообщается постепенно, только до определенного информационного уровня, максимальное ограничение сна и свободного времени, длительная изоляция, система поощрений и наказаний, запрет на общение с определенными лицами, формирование эмоциональной неустойчивости. Устанавливаемый контроль сознания – это процесс, который предполагает набор методик, определяющих то, что человек думает, чувствует и как действует. В результате человек становится контролируемым. В итоге воздействия у адепта утрачивается способность думать и действовать независимо и самостоятельно [3]. Избавление от самостоятельного мышления – обязательное условие пребывания в криминальной секте. Таким образом, вырабатывается не просто зависимая от сообщества личность, а личность подконтрольная, которая может быть как потерпевшим, так и преступником одновременно. Первоначальными методами контроля сознания выступают «бомбардировка любовью», т.е. психологический прием, приветливость, бесплатная раздача религиозной литературы, повышенное внимание, формирование собственной исключительности, учет личностных качеств, обман, установление приоритета ощущений над осознанием происходящего. В целом следует оценивать характер деятельности объединения, посягающего на личность и права граждан, как конвейерный.

Уголовно-правовое противодействие в указанной области характеризуется до сих пор неоправданной мягкостью назначаемых видов наказаний и ограниченностью их выбора: создание объединения либо руководство им признаются преступлением средней тяжести, а участие в секте – преступлением небольшой степени тяжести, при этом в санкциях ст. 239 УК РФ упомянуты только три вида наказания – штраф, ограничение свободы и лишение свободы.

Думается, что в случае декриминализации сектантства административный запрет не окажет серьезного предупредительного воздействия, поскольку сектам присущ конспиративный характер деятельности. А.С. Павлов отмечал, что еще Иоанн Златоуст «…требует христианской любви к еретикам, восстает против телесных наказаний, которым они подвергались, но одобряет законные ограничения их, именно – запрещение их богослужебных собраний и отнятие у них церквей» [7, с. 365].

Сектантство опасно и тем, что порождает религиозную ненависть или вражду как низменные мотивы, проистекающие из суеверий и заблуждений, местных обычаев (кровная месть и т.п.), религиозный фанатизм и нетерпимость, активное неприятие образа жизни неверующих или инаковерующих, отрицание свободы совести и вероисповеданий и др. Сектантство предлагает каждому верующему пожизненное воздаяние, т.е. высшую божественную справедливость в зависимости от исполнения или неисполнения определенных религиозных заповедей, в том числе и преступных.

Незначительное количество зарегистрированных преступлений по ст. 239 УК РФ во многом объясняется тем, что российское криминальное сектантство в настоящее время является примером организованной преступной деятельности, противодействие которой крайне затруднительно.

Следует отметить, что в российском уголовном законодательстве исторически прослеживается тенденция смягчения применяемых наказаний за криминальное сектантство, что объясняется постепенным уменьшением значимости религии в общественной жизни, сектантства в частности.

В целом криминализация сектантства – это исторически обусловленные процесс признания общественно опасной формой индивидуального и группового поведения, обусловленного культовой общностью участников, закрепление его в уголовном законе в качестве преступного и наказуемого. Целесообразность, вынужденность и обоснованность криминализации обусловлены объективными потребностями общества и государства.

Таким образом, криминализация деятельности сект необходима, поскольку речь идет не о преследовании за нетрадиционные религиозные убеждения, отвергаемые государством, а о преступлениях, совершаемых религиозными или общественными объединениями, направленными против личности и собственности, основанными на культовой основе, и является значимым средством правового механизма противодействия злоупотреблению правом в форме сектантства.

Библиографический список

1. Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. №44. Ст. 1430.

2. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.; с изм. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.) [Электронное издание]. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».

3. Кара-Мурза С.Г., Смирнов С. Манипуляция сознанием-2. М.: Эксмо: Алгоритм, 2009. 528 с.

4. Клибанов А.И. История религиозного сектантства в России (60-е гг. XIX в. – 1917 г.). М.: Наука, 1965. 348 с.

5. Маркелов О. Держава смерти. Киев: Оранта, 2004. 194 с.

6. Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т. 3: Особенная часть (главы XI–XXI). 4-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2007. 656 с.

7. Павлов А.С. Курс церковного права. СПб.: Лань, 2002. 384 с.

8. Российская газета. 1993. 9 сент.

Bibliograficheskijj spisok

1. Vedomosti S"ezda narodnykh deputatov RSFSR i Verkhovnogo Soveta RSFSR. 1991. №44. St. 1430.

2. Evropejjskaja konvencija o zashhite prav cheloveka i osnovnykh svobod (Rim, 4 nojabrja 1950 g.; s izm. ot 21 sentjabrja 1970 g., 20 dekabrja 1971 g., 1 janvarja, 6 nojabrja 1990 g., 11 maja 1994 g.) [Еhlektronnoe izdanie]. Dostup iz sprav.-pravovojj sistemy «Garant».

3. Kara-Murza S.G., Smirnov S. Manipulja­cija soznaniem-2. M.: Ehksmo: Algoritm, 2009. 528 s.

4. Klibanov A.I. Istorija religioznogo sek­tantstva v Rossii (60-e gg. XIX v. – 1917 g.). M.: Nauka, 1965. 348 s.

5. Markelov O. Derzhava smerti. Kiev: Oranta, 2004. 194 s.

6. Naumov A.V. Rossijjskoe ugolovnoe pra­vo: kurs lekcijj: v 3 t. T. 3: Osobennaja chast' (glavy XI–XXI). 4-e izd., pererab. i dop. M.: Volters Kluver, 2007. 656 s.

7. Pavlov A.S. Kurs cerkovnogo prava. SPb.: Lan', 2002. 384 s.

8. Rossijjskaja gazeta. 1993. 9 sent.