УДК 347.5

ПОНЯТИЕ ВИНЫ В РИМСКОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ И ЕГО ВОСПРИЯТИЕ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Ю.А. Голубцова

Соискатель кафедры гражданского права
Пермский государственный национальный исследовательский университет
614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Аннотация: Статья посвящена историко-правовому анализу формирования древнеримского понимания вины в частном праве. Вина ведет свое происхождение из деликтов, ответственность за которые наступала в доклассический период без учета субъективных оснований. Первой в римских источниках появляется умышленная вина (dolus), затем обособляется неосторожная вина (culpa) как определенная степень неосмотрительности, нерачительности, невнимательности, неопытности должника. Объясняются причины дифференциации неосторожной формы вины на грубую и легкую (незначительную, простую). Римские виды неосторожности положены в основу ответственности и в современном гражданском праве: если сторона договора допустила легкую неосторожность, то ее ответственность наступает при возмездности отношений, наличии у нее материального интереса; если сторона действует в интересах другой стороны безвозмездно, то допущенная ею легкая вина ответственности не влечет (ссудодатель, хранитель и др.).

Термин «culpa» при характеристике римского права используется для обозначения обеих форм вины (умысла и неосторожности), однако самими римлянами вина (culpa) понималась как неосторожность.

Обращается внимание, что римляне видели в вине психологический критерий ответственности, обнаруживая и интеллектуальный и волевой признаки вины, оценивали вину через понятия осознавания, понимания и предвидения (интеллектуальный признак вины), а также желания, безразличия, недостаточного стремления (волевой признак вины) лица. Этим римская трактовка вины отличается от подхода российского законодателя, определяющего гражданскую вину как непринятие мер для надлежащего исполнения обязательства.

Ключевые слова: вина; умысел; неосторожность; римское частное право; закон Аквилия; грубая вина; легкая вина; казус; непреодолимая сила; гражданская ответственность; деликты

Известная римская формула «без вины нет ответственности» в современной цивилистике получила название «принцип вины» и стала основой для привлечения к гражданско-правовой ответственности.

Первую попытку системного представления о вины была предпринята в законе Аквилия (lex Aquilia), принятом около 286 г. до н.э. по предложению трибуна Аквилия, который установил иск из нанесения ущерба [16, с. 52]. Данный закон регулировал вопросы возмещения ущерба прежде всего за правонарушения публично-правового характера (убийство, телесные повреждения рабов или животных), хотя римляне, безусловно, относили их к сфере частного права, поскольку рабы и животные считались простыми вещами. Поэтому частноправовое понимание вины вырастало из деликтных казусов, что не могло отразиться на нем самом.

Исторически первой в римской юриспруденции возникла умышленная форма вины. «Злой умысел» (dolus malus) – воля совершить действие, сознавая, что оно нарушает чужие права: «воля направлена по основному пути – к совершению наносящего ущерб действия, и последнее было желательным в качестве средства достижения этой цели» [14, с. 137]. При этом термин dolus имел значение «обман»: «коварство (мошенничество), употребление с целью обольстить другого, когда представляется одно, на деле же происходит другое». Dolus первоначально представлял собой особый вид деликта – обмана и мошенничества [9, с. 434]. Лабеон считал, что dolus есть «всякая хитрость, обман и коварство, употребляемое с целью обойти, обмануть и обольстить других» [6, с. 479]. Современные исследователи [4, с. 127] небезосновательно отмечают, что из этих определений трудно понять, что понималось под dolus: психическое отношение лиц к своему поведению или само поведение.

Однако по меткому замечанию С.А. Муромцева «признак заведомого совершения несправедливости потускнел достаточно сильно» [6, с. 481]. Очень скоро появилась еще одна форма вины – culpa: «в этом случае ответственность лица зависит от того, была ли им нарушена норма общего характера, налагающая на каждого обязанность вести себя в обществе осторожно и предусмотрительно, т.е. обязанность предвидеть возможные вредоносные последствия своих поступков» [14, с. 138]. Другими словами, «…лицо могло нанести вред другому без всякой мысли о том, исключительно вследствие нерадения» [6, с. 482].

Culpa имела место «если кто-либо заботился о чужом интересе менее того, чем вытекало из правовых предписаний в договорах доброй совести или норм обычного права при деликтных обязательствах» [12, с. 333].

Каждый гражданин в отношении своих обязательств должен был вести себя как рачительный добросовестный осмотрительный домохозяин (uti diligens pater familias), отступление от такой рачительности свидетельствовало о наличии culpa (неосторожности) и влекло обязанность к возмещению всего причиненного ущерба.

В классический период римские юристы не дифференцировали неосторожную форму вины, она граничила с одной стороны с умыслом, с другой – с казусом. «Рачительность хорошего домохозяина представлялась в то же время верхом рачительности, какую следовало требовать от лица (но не какую человек мог выказать при особых талантах или особом напряжении сил, особой предусмотрительности и т.п.), и события, которые не могли быть устранены такой рачительностью, составляли случай (casus); за случай обыкновенно никто не нес ответственности….» [6, с. 477].

Появление двух форм неосторожности было связано со следующим обстоятельством. Некоторые участники гражданского оборота отвечали только за умысел dolus, например хранители, землемеры. За culpa они не отвечали.

Эта нерациональность в выделении такого основания ответственности указанных лиц объяснялась в старом праве уголовно-правовой природой исков, которыми защищались их права. Для выравнивания ответственности в частноправовых отношениях внутри общей неосторожности стали выделять такую форму неосторожности, как грубую неосторожность (грубое нерадение, чрезвычайная небрежность) – culpa lata: «В некоторых случаях считается достаточною и меньшая степень осмотрительности, именно такая, которая продиктовывается самыми элементарными правилами общежития и совестливости. Отсутствие ее свидетельствует о поразительном легкомыслии и полном равнодушии к интересам других лиц и составляет грубое нерадение, culpa lata» [2, с. 179].

«Было признано, что поклажедатель и др., хотя не отвечают за нерадение по общему правилу, однако, наравне с тем им ставится в вину грубое нерадение (culpa lata)» [6, с. 483].

Таким образом, сначала в римском праве вознаграждение за вред, причиненный незаконным деянием, полагалось потерпевшему при всякой вине, в том числе при простой неосторожности со стороны лица, причинившего вред, а развитие договорных обязательств вызвало необходимость в дифференциации форм вины (умысла и неосторожности) и видов неосторожности (грубая и простая) [8, с. 171].

Грубая вина понималась как «крайняя степень отсутствия надлежащей заботы о чужом интересе, граничащая с умыслом, но отличающаяся от него тем, что у виновного отсутствует прямое желание причинить вред, который наступает скорее из-за дефекта сознания лица: невнимательности, расхлябанности, беззаботности» [12, с. 333].

Павел писал: «Определением грубой вины является непонимание того, что понимают все» (non intelligere quod omnes intellegunt) (D. 50.16.223). По последствиям и размеру ответственности грубая вина приравнивается к умыслу (D.11.6.1.1.).

Впоследствии наряду с грубой неосторожностью (culpa lata) римляне стали выделять ее вторую форму– легкую (незначительную) неосторожность (culpa levis).

Если грубая неосторожность – culpa lata рассматривалась как близкая к умыслу, граничившая с ним, когда субъект не соблюдает никаких правил предосторожности, т.е. ведет себя крайне халатно, безалаберно, неосмотрительно, то о «незначительной вине» – culpa levis говорили тогда, когда неосторожность не имела такого тяжкого характера, ее критерием выступал рачительный хозяин, благоразумный человек.

Границей легкой вины был случай (casus). Общее правило ответственности заключалось в том, что за случай никто не отвечает (casus a nullo praestantur) и имущественные потери в результате случая возникали у собственника (потерпевшего) что соответствовало принципу casus sentit dominus (случай поражает собственника) [3, с. 118].

Римский казус существенно отличался от современного понятия невиновности и стоял в одном ряду с непреодолимой силой (casus major) – «несчастья стихийного, чрезвычайного, которого никакая человеческая сила предотвратить не может» [10, с. 385]. К casus относились: 1) обыкновенные явления природы; 2) поведение животных; 3) действия невменяемых людей. К видам сasus major римляне относили: 1) непреодолимым проявлением стихийных сил природы; 2) тленностью и смертностью всего материального (например, смертью или болезнью рабов, животных); 3) человеческими насильственными действиями, если они непреодолимы [1, с. 83].

При незначительной неосторожности отсутствовала рачительность, которую необходимо проявлять любому человеку, а не только хорошему домохозяину. Именно поэтому culpa levis римляне сопоставляли с абстрактной виной (culpa in abstracto) – это вина вообще, характеризуемая отсутствием нормальной предусмотрительности среднего человека, добросовестного и рачительного главы семейства. Наряду с виной по абстрактному мерилу (сulpa in abstracto), выделяли сulpa in concreto, когда должником не соблюдена мера заботливости, которую он проявляет в своих собственных делах.

С легкой виной совпадают понятия небрежность и неопытность [13, с. 401]. Легкая вина наличествует, когда не проявлена мера заботливости, присущая доброму и рачительному хозяину.

С.А. Муромцев оценивал выделение легкой вины отрицательно и полагал, что «эта новая, и, в сущности, ненужная категория вины пригодилась потом в области уголовного права» [6, с. 484], имея в виду появление небрежности, как одной из форм неосторожности.

Однако при этом легкая форма неосторожности сохранилась и во всех цивилистических правопорядках. Так, как правило, если сторона договора допустила легкую неосторожность, то ее ответственность наступает при возмездности отношений, наличии у нее материального интереса (продавец и покупатель, наниматель и наймодатель, заемщик, залогодатель и залогодержатель, поклажедатель, ссудополучатель и проч.). Если сторона действует в интересах другой стороны безвозмездно, то допущенная ею легкая вина ответственности не влечет (ссудодатель, хранитель и др.).

Наряду с грубой и легкой виной, римское право знало и легчайшую вину (culpa levissima) (D.9.2.44), при наличии которой отвечал господин, если его раб ранил или убил раба другого господина с его ведома. Однако широкого распространения эта форма вины не получила, а в договорные частноправовые отношения не приникла вообще.

Впоследствии уже интерпретаторы римских текстов термин culpa стали использовать для обозначения обеих форм вины и умысла и неосторожности, однако, по справедливому замечанию Ч. Санфилиппо «”вина” (culpa) означает, в строгом смысле слова, небрежность, неосторожность, неопытность» [14, с. 138]. Так, в Дигестах содержалось следующее положение: «Иногда контракты предполагают ответственность лишь за умысел, иногда же и за умысел и за вину. Только за умысел – поклажа и прекарий. За умысел и за вину – договоры поручения, ссуды, продажи, реального залога, найма, а также установление приданого, опека, ведение чужих дел без поручения: при этих последних требуется еще и осмотрительность. Договор товарищества и общность имущества предполагает ответственность и за умысел, и за вину. Но это так, если при данном контракте стороны не договорились (о большем или меньшем) особо: ибо будет соблюдаться то, о чем они договорились изначально (ведь контракт установил должный режим поведения), за исключением того, о чем Цельс полагает, что не имеет силы соглашение, чтобы не отвечать за умысел, ибо это противоречит принципу иска доброй совести; и этим правом пользуемся» (D. 50.17.23).

Римскому праву была известна и так называемая ответственность без вины – custodia – «ответственность за сохранность вещи, т.е. ответственность за то, если она будет похищена или насильственна повреждена кем-либо» [6, с. 484]. Такую повышенную ответственность несли хозяин корабля, гостиницы, залогодержатель, подрядчик за полученные вещи контрагента. Сustodia исключает из оснований ответственности любую форму вины и граничит только с несчастным случаем или непреодолимой силой. Нетрудно в сustodia увидеть прообраз безвиновной гражданско-правовой ответственности отечественных индивидуальных предпринимателей.

Важно обратить внимание, что римляне видели в вине именно психологический критерий ответственности. С.А. Муромцев, описывая появление форм вины в римском праве, писал: «ответственность, в противоположность старому праву, была поставлена в зависимость от субъективных условий: умысла (dolus), нерадения (culpa); присутствие этих условий на стороне одного из тяжущихся определяло степень его ответственности» [6, с. 477].

Д.В. Дождев пишет, что «субъективный критерий ответственности предполагает психическое отношение должника к нежелательному для кредитора событию: намеренное нанесение вреда – dolus (умысел) или небрежность, неосмотрительность, неопытность – culpa (вина)» [5, с. 447]. В основе вины находилась «сознательная упречность воли лица» [15, с. 17].

В подходах римлян к вине мы можем видеть элементы и интеллектуального и волевого признаков современной трактовки вины, в рамках которой вопрос о вине решается через оценку осознавания, понимания и предвидения (интеллектуальный признак вины), а также желания, безразличия, недостаточного стремления (волевой признак вины) лица.

В Дигестах сказано: «Вина имеется налицо, если не было предусмотрено то, что могло быть предусмотрено заботливым человеком, или когда что-либо было объявлено лишь тогда, когда уже нельзя было избегнуть опасности» (D.9.2.31).

При умысле (dolus malus) воля правонарушителя либо прямо либо косвенно направлена на сознательное причинение вреда другому лицу путем лукавства, обмана или ухищрения [12, с. 333].

Невиновным считался тот, «кто знает, но не может воспрепятствовать» (D. 50.17.50).

Из Аквилиева закона также следовало, что «отвечает в силу своей вины погонщик мулов, если вследствие своей неопытности он не смог сдержать мулов и они раздавили чужого человека (раба). То же говорится и о том случае, когда кто-либо не мог сдержать мулов по причине своей немощи; не может рассматриваться как несправедливость, если немощь приравнивается к вине; так как если лицо понимает или должно понимать, что его немощь может явиться вредоносной для других, то он не должен стремиться к осуществлению соответствующих действий; такого же положение того, кто не мог сдержать силу коня, на котором ехал, вследствие своей неопытности или немощи» (D.9.2.8).

Д.Д. Гримм в целом характеризуя вину в римском праве, писал: «Вина есть неправомерное направление воли лица. «Вина может состоять в том, что лицо сознательно совершает данное действие, сознавая его неправомерность. В таком случае говорят о dolus или dolus malus , умысле». Или же вина состоит в отсутствии надлежащей осмотрительности и внимания, в недостаточном стремлении избегнуть неправомерный эффект, без прямого намерения совершить зло. В таком случае говорят о сulpa в тесном смысле, нерадении» [2, с. 179].

Таким образом, умысел в римском праве понимался как осознавание, предвидение, желание, стремление причинить вред. При этом при грубой неосторожности возможность наступления вреда мог предвидеть любой (средний) человек, а при простой – только добропорядочный рачительный зрелый домохозяин. По справедливому мнению О.А. Омельченко, лицо не желало наступления вредных последствий, но в силу своего гражданского состояния обязано было соблюдать определенные пределы правового и общественного поведения, проявлять требуемую в обществе осмотрительность» [7, с. 197].

Вина в нормах римского частного права понималась прежде всего как осознание своих противоправных действий и предвидение наступившего от них вреда. Неосторожность заключалась в отсутствии необходимой осмотрительности и меры заботливости или необходимой подготовки (неопытности). «Должнику вменяется в вину то что он не предвидел негативных последствий своего поведения, поэтому на ответственность за сulpa классики указывают, говоря об обязанности должника обеспечить осмотрительность (diligentiam praestare)» [5, с. 449].

Российский законодатель попытался, значительно модернизировав римскую теорию вины, использовать ее для ответственности за неисполнение обязательств.

Согласно ст. 401 ГК РФ лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Следовательно, вина в нормах современного российского гражданского права понимается не как неосознавание действия и непредвидение последствий, а как несовершение действий: «Исходя из анализа абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ под виной понимается непринятие правонарушителем всех возможных для надлежащего исполнения обязательства мер, необходимых при той степени заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по обязательствам и условиям оборота» [11].

Римские юристы не писали о вине как о непринятии мер, они говорили о возможности предвидения должником нежелательного для кредитора результата, о его неосмотрительности, неопытности, невнимательности, беззаботности, не свойственных либо рачительному домовладельцу (легкая вина) либо любому человеку (грубая вина).

Безусловно, возможность предвидения и предотвращения вредных последствий правонарушения определялась через поведение, действия правонарушителя, но в формулировках вины в памятниках римского права на первое место была поставлена субъективная, психологическая характеристика, поскольку именно она была причиной формирования частноправовой ответственности на началах вины.

Библиографический список

1. Барон Ю. Система римского гражданского права. Вып. 3: Кн. 4. Обязательственное право. СПб.: Тип. Ю.Н. Эрлих (влад. А.Э. Коллинс), 1910. 974 с.

2. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003. 486 с.

3. Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право / под ред П. Соколовского. М.: Печатня А. Снигеревой, 1911. 412 с.

4. Дмитриева О.В. Римские правовые конструкции вины и ответственности и их влияние на современное гражданское право России // Юрид. записки. 2011. №1(24). С. 124–130.

5. Дождев Д.В. Римское частное право: учебник для вузов / под ред. В.С. Нерсесянца. М.: ИНФРА М Норма, 1997. 704 с.

6. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М.: Статут, 2003. 685 с.

7. Омельченко О.А. Римское право: учебник. М.: ТОН-Остожье, 2000. 208 с.

8. Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2010. №5. С. 171–215.

9. Покровский И.А. История римского права. СПб.: Летний сад, 1999. 533 с.

10. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2001. 352 с.

11. Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / В.В. Андропов, К.П. Беляев, Б.М. Гонгало и др.; под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2011. 1326 с.

12. Рассолов М.М. Римское право: учебник. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009. 495 с.

13. Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М.: Юрайт, 2013. 607 с.

14. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: учебник. М.: Норма, 2007. 464 с.

15. Торосян Э.И. О некоторых проблемах исследования древнеримской категории вины и ее отражения в современном праве // Юрид. наука в Кубанском государственном университете: сб. науч. трудов / отв. за вып. М.Д. Матиевскй. Краснодар: Изд-во КубГУ, 1995. С. 16–19.

16. Яблочков Т.М. Понятие вины в римском праве: черты индивидуализма в учениях римский юристов о вине. М.: Лань, 2013. 38 с.