УДК 34.037

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС В СУБЪЕКТАХ РФ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ КОНСТИТУЦИОННОГО ТОЛКОВАНИЯ

К.М. Худолей

Кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и финансового права
Пермский государственный национальный исследовательский университет
614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Аннотация: Законодательный процесс помимо конституций (уставов) субъектов РФ регламентируется также решениями конституционных (уставных) судов о толковании Основных Законов субъектов РФ. В решениях конституционных (уставных) судов происходит конкретизация общих конституционных положений, восполняются пробелы в законодательном регулировании, устраняется возникшая неопределенность в смысле толкуемых положений, которая препятствовала их реализации. При этом исключается иное понимание и применение толкуемых положений любыми субъектами конституционных отношений. Все участники конституционных отношений могут черпать действительный смысл положений конституций (уставов) субъектов РФ о законодательном процессе из решений конституционных (уставных) судов о толковании Основных Законов субъектов РФ. Автор анализирует практику конституционного (уставного) правосудия и практику деятельности Конституционного Суда РФ. В статье рассмотрены вопросы регулирования законодательного процесса в субъектах РФ и сформулированы предложения по изменению законодательства. Автор приходит к выводу, что правовые позиции Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов о регулировании законодательного процесса на федеральном и региональном уровне имеют много общего, что основанно на единстве правовых принципов и единой логике законодателя. Имеющиеся различия в правовых позициях федерального конституционного суда и региональных органов конституционного (уставного) правосудия обусловлены различными уровнями правого регулирования и определенной свободой субъектов РФ в данной сфере и не должны рассматриваться как случаи нарушения принципов конституционализма. Хотя следует констатировать, что определенная правовая логика законодательного процесса в субъектах РФ и на федеральном уровне должна совпадать.

Ключевые слова: толкование конституции; интерпретация конституционных положений; конституционный суд РФ; конституционный (уставный) суд субъекта РФ; законодательный процесс; акт толкования; право законодательной инициативы; принятие закона; закон; конституционный закон

Немалое значение в регламентации законодательного процесса в субъектах РФ отводиться актам конституционных (уставных) судов, в первую очередь по делам об официальном толковании соответствующих положений Основных Законов. Официальное разъяснение Основного Закона, данное конституционным (уставным) судом, является составной частью, «продолжением» толкуемого текста, а сами решения конституционных (уставных) судов в связи с этим выступают особым «производным» источником российского права [25, с. 37]. Как отмечается в юридической науке, в результате такой правотворческой деятельности конституционных (уставных) судов осуществляется «преобразование» региональных Основных Законов, под которым принято понимать совокупность фактов существенного изменения смысла отдельных конституционных положений при сохранении неприкосновенности текста [6, с. 19]. При этом весьма значительное место среди фактов такого «преобразования» конституций (уставов) субъектов РФ занимают случаи толкования положения региональных Основных Законов в части регламентирования законотворческих процедур [1, с. 5]. В решениях конституционных (уставных) судов правовая регламентация практически каждой стадии законодательного процесса нашло свое выражение. В этой связи Н.В. Витрук пишет, что конституционный суд, разъясняет процедурные правила с целью единообразного понимания законотворческого процесса всеми его участниками, что находит последующее отражение в регламентах парламента, в законах [5, с. 182]. М.А. Митюков отмечает, что законодательный процесс, весьма схематичный, определенный в конституции, почти полностью сейчас «развернут» постановлениями конституционного суда [10, с. 137].

Рассмотрение регламентации законодательного процесса следует начать со стадии законодательной инициативы, при регулировании которой в практике конституционного регулирования возник ряд вопросов, решенных конституционными (уставными) судами.

Во-первых, федеральные органы государственной власти (суды, прокуратура) нередко в региональном законодательстве наделяются правом законодательной инициативы «по вопросам своего ведения», которые в региональном законодательстве не раскрываются. Например, в Конституции Республики Саха (Якутия) ранее содержались положения, предоставляющие право законодательной инициативы Прокурору Республики Саха (Якутия). Интерпретация этих положений была закреплена Конституционным Судом Республики Саха (Якутия) в постановлении от 25 февраля 1999 г. №2-П «По делу о толковании нормы части первой статьи 59 Конституции Республики Саха (Якутия) о праве законодательной инициативы Прокурора Республики»: Прокурор Республики Саха (Якутия) имеет право вносить проекты законов в Государственное Собрание (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) в связи с реализацией его полномочий по надзору за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина [26].

В более широком контексте права федеральных органов на законодательную инициативу были раскрыты Конституционным Судом Республики Северная Осетия-Алания при толковании части 1 статьи 76 Конституции Республики Северная Осетия – Алания [18]. Как установил Конституционный Суд, под вопросами ведения Конституционного Суда Республики Северная Осетия–Алания, Верховного Суда Республики Северная Осетия – Алания, Арбитражного Суда Республики Северная Осетия – Алания и Прокурора Республики Северная Осетия – Алания, обладающих правом законодательной инициативы, понимаются вопросы непосредственной организации их деятельности в Республике Северная Осетия – Алания, регламентации их полномочий (в случаях, предусмотренных федеральным законодательством) и взаимодействия с другими органами государственной власти. Здесь уместно заметить, что, в отличие от прокуроров, федеральное законодательство не предусматривает полномочия федеральных судов по осуществлению права законодательной инициативы в региональных парламентах, в чем видится определенный пробел, требующий своего законодательного устранения.

Во-вторых, в Республике Саха (Якутия) в связи с изменением федерального законодательства, запретившего деятельность региональных партий, возникла правовая неопределенность в смысле положений Конституции Республики Саха (Якутия) о праве законодательной инициативы республиканских политических партий, в частности Коммунистической партии Республики Саха (Якутия). Конституционный Суд Республики Саха (Якутия) в Постановлении от 7 июля 2003 года №7-П «По делу о толковании части первой статьи 62 Конституции (Основного Закона) Республики Саха (Якутия)» [27] разъяснил, что республиканское региональное отделение Коммунистической партии Российской Федерации, как возникшее в результате преобразования Коммунистической партии Республики Саха (Якутия) в структурное подразделение общероссийской политической партии, не является преемником субъективного права законодательной инициативы, принадлежавшего Коммунистической партии Республики Саха (Якутия) и может быть наделено правом законодательной инициативы посредством закрепления в Конституции Республики Саха (Якутия) соответствующего права за региональными отделениями политических партий, действующих на ее территории, а также путем предоставления этого права депутатским фракциям и депутатским группам, в которые входят депутаты Государственного Собрания (Ил Тумэн) от региональных отделений политических партий. Региональный законодатель в дальнейшем учел правовую позицию Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) и предоставил право законодательной инициативы республиканским отделениям политических партий.

Также правовые позиции конституционных судов имеют большое значение при регламентации порядка принятия законов в законодательных органах, в первую очередь это касается определения понятия «принятый закон». Так, в практике Законодательного Собрания Санкт-Петербурга возникла ситуация, когда Губернатор Санкт-Петербурга возвратил принятый Законодательным Собранием закон, мотивируя это тем, что данный закон принят с нарушением установленной процедуры. Законодательное Собрание настаивало на том, что подобное возвращение закона губернатором возможно только в рамках использования процедуры вето. Уставный Суд Санкт-Петербурга в Постановлении от 24 декабря 2002 г. №048-049 «По делу о толковании отдельных положений статей 32 и 33 Устава Санкт-Петербурга» [20] констатировал, что закон Санкт-Петербурга, направленный Законодательным Собранием Санкт-Петербурга губернатору Санкт-Петербурга для обнародования, соответствует всем уставным условиям принятия законов Санкт-Петербурга, если иное не установлено судом. Поэтому губернатор Санкт-Петербурга обязан либо обнародовать, либо отклонить поступивший к нему закон Санкт-Петербурга, направленный ему Законодательным Собранием Санкт-Петербурга для обнародования, в том числе и в случаях, если в результате юридической оценки губернатор Санкт-Петербурга придет к выводу о том, что при принятии закона Санкт-Петербурга Законодательным Собранием Санкт-Петербурга были нарушены уставные условия его принятия.

Данная правовая позиция Уставного Суда Санкт-Петербурга вызывает интерес также потому, что она фактически противоречит позиции Конституционного Суда РФ, который рассматривал аналогичное дело на федеральном уровне. Напомним, в постановлении от 22 апреля 1996 г. «По делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации» [4] Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что не является отклонением федерального закона возвращение Президентом Российской Федерации федерального закона в соответствующую палату Федерального Собрания, в случае нарушения палатой установленных Конституцией Российской Федерации требований к порядку принятия федеральных законов и предусмотренных ею условий и процедур. В юридической литературе дана неоднозначная оценка этому решению: от полной поддержки [8, с. 17] до критического отношения по мотивам вмешательства главы государства во внутреннюю деятельность парламента и присваивания им части полномочий представительного органа [7, с. 55]. Несмотря на это, Е.В. Холодилова считает, что его можно экстраполировать и на региональный уровень. По ее мнению в законодательстве субъектов РФ следует закрепить следующие положения: высшее должностное лицо (руководитель высшего исполнительного органа субъекта РФ) вправе возвращать закон в парламент в случае нарушения процедуры его принятия; установить срок для такого возвращения закона в парламент; данное возвращение обязательно должно быть письменно мотивировано; в случае несогласия парламента с возвращением закона возникший спор должен быть разрешен в органе конституционного (уставного) правосудия или в суде общей юрисдикции в случае отсутствия такого суда в регионе [24, с. 23]. Но по нашему мнению, правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации основана на расширительном толковании конституционного положения главы государства как гаранта Конституции, поэтому ее полное распространение на региональный уровень невозможно, потому что далеко не в каждой конституции (уставе) субъекта РФ на высшее должностное лицо (руководителя высшего исполнительного органа субъекта РФ) возлагается обязанность гарантировать соблюдение Основного Закона субъекта РФ. К тому же, на наш взгляд, презумпцию конституционности актов опровергнуть можно только в судебном порядке в специализированном органе конституционного контроля, но никак не по решению высшего должностного лица единолично. В противном случае это бы нарушило баланс ветвей государственной власти.

Кроме того, в ряде случаев в конституционной практике возникла правовая неопределенность в регламентации преодоления несогласия верхней палаты парламента в отношении законов, принятых нижней палатой двухпалатного парламента и создания согласительных процедур для преодоления возникших разногласий между палатами парламента. Вызывает интерес практика Конституционного Суда Республики Адыгея, который принял целых пять постановлений в целях регламентации данного вопроса. К настоящему моменту эти решения утратили свою силу в связи с тем, что парламент Республики Адыгея перестал быть двухпалатным, но содержащиеся в судебных решениях правовые позиции до сих пор представляют определенный научный интерес. Конституционный Суд Республики Адыгея в Постановлении от 23 января 2002 г. №3-П «По делу о толковании пункта 7 статьи 72 Конституции Республики Адыгея» [21] разъяснил, что под повторным рассмотрением Советом Республики закона Республики Адыгея, не получившего одобрения в Совете Представителей, понимается однократное (на одном заседании) его рассмотрение Советом Республики для преодоления вето Совета Представителей, результатом которого является решение о принятии либо непринятии соответствующего закона Республики Адыгея.

Для преодоления разногласия между палатами парламента может быть создана согласительная комиссия. В постановлении Конституционного Суда Республики Адыгея от 3 апреля 2003 г. №2-П «По делу о толковании пункта 6 статьи 72 Конституции Республики Адыгея» [22] содержится разъяснение, что предложение о создании согласительной комиссии для преодоления разногласия между палатами парламента может исходить как от Совета Представителей, так и от Совета Республики Государственного Совета–Хасэ Республики Адыгея. При этом толкуемая норма Конституции Республики Адыгея не включает в качестве обязательного элемента обязанность Совета Представителей мотивировать свое решение об отклонении закона Республики Адыгея, принятого Советом Республики Государственного Совета–Хасэ Республики Адыгея.

В практике Конституционного Суда Республики отображены и вопросы преодоления вето главы республики на принятый парламентом закон. Так, Конституционной Суд Республики Адыгея в постановлении от 10 апреля 2003 г. «По делу о толковании пункта 2 статьи 72.1 Конституции Республики Адыгея» [22] указал, что в случае отклонения Президентом Республики Адыгея закона Республики Адыгея Совет Республики и Совет Представителей Государственного Совета–Хасэ Республики Адыгея вновь рассматривают данный закон. Если Совет Республики при повторном рассмотрении не одобрит его 2/3 голосов в ранее принятой редакции, т.е. не преодолеет вето Президента Республики Адыгея, то сформулированные Президентом Республики Адыгея замечания к закону Республики Адыгея могут быть рассмотрены Советом Республики и Советом Представителей. В случае если Совет Республики преодолел вето Президента Республики Адыгея на закон Республики Адыгея, то он передается в Совет Представителей, который также не менее чем 2/3 голосов одобряет закон. Закон Республики Адыгея, одобренный Советом Представителей в ранее принятой редакции, считается принятым и подлежит подписанию и обнародованию Президентом Республики Адыгея. Вето Президента Республики Адыгея должно быть преодолено Советом Республики и Советом Представителей Государственного Совета–Хасэ Республики Адыгея, т.е. для одобрения закона в ранее принятой редакции необходимо квалифицированное большинство голосов обеих палат Государственного Совета–Хасэ Республики Адыгея. Исключается возможность преодоления неодобрения закона Советом Представителей путем повторного голосования в Совете Республики, а также создания согласительной комиссии, поскольку закон должен быть одобрен в единой, ранее принятой редакции. Указанные правовые позиции нашли свое развитие в дальнейшем в Постановлении Конституционного Суда Республики Адыгея от 15 апреля 2003 г. № 4-П «По делу о толковании пункта 3 статьи 72.1 Конституции Республики Адыгея» [22]. В данном решении содержится и другое новое уточнение, согласно которому закон Республики Адыгея, отклоненный Президентом Республики Адыгея, повторно рассматривается в прежней редакции как Советом Республики, так и Советом Представителей, независимо от того, был ли этот закон пассивно одобрен Советом Представителей либо закон был принят Советом Республики путем преодоления неодобрения Совета Представителей. При этом закон, отклоненный Президентом Республики Адыгея, будет считаться принятым, если за него проголосовало не менее чем 2/3 от общего числа депутатов Совета Республики и Совета Представителей Государственного Совета – Хасэ Республики Адыгея.

Правовые позиции Конституционного Суда Республики Адыгея вполне согласовываются с правовыми позициями федерального конституционного суда при решении аналогичных вопросов в деятельности российского парламента. Так, Конституционный Суд РФ в вышеуказанном постановлении от 22 апреля 1996 г. разъяснил, что в случае отклонения Президентом Российской Федерации федерального закона Государственная Дума и Совет Федерации в установленном Конституцией Российской Федерации порядке вновь рассматривают данный закон. Если отклоненный Президентом Российской Федерации федеральный закон не был повторно рассмотрен Советом Федерации, он не может считаться одобренным этой палатой, а вето преодоленным. Согласно другой правовой позиции Конституционного Суда РФ, рассмотрение в Совете Федерации федерального закона, подлежащего обязательному рассмотрению в этой палате, должно начаться не позднее четырнадцати дней после его передачи в Совет Федерации. Если Совет Федерации в течение 14 дней не завершил рассмотрения принятого Государственной Думой федерального закона, подлежащего обязательному рассмотрению в Совете Федерации, этот закон не считается одобренным и его рассмотрение продолжается на следующем заседании Совета Федерации до вынесения решения о его одобрении либо отклонении [14].

При этом стоит отметить, что федеральный конституционный суд указал, что 14-дневный срок для рассмотрения принятого Государственной Думой закона в Совете Федерации исчисляется с момента его передачи в данную палату Федерального Собрания. Рассматривая аналогичный вопрос на региональном уровне, Конституционный Суд Республики Тыва пришел к несколько иным выводам. Так, в постановлении Конституционного Суда Республики Тыва от 18 мая 2004 года №5-П «По делу о толковании отдельных положений статьи 105 Конституции Республики Тыва в связи с запросом Законодательной палаты Великого Хурала Республики Тыва» [23] указано, что течение 14-дневного срока рассмотрения законов Республики Тыва, принятых Законодательной палатой Великого Хурала Республики Тыва и переданных в Палату представителей Великого Хурала Республики Тыва, необходимо исчислять в соответствии с Регламентом Палаты представителей Великого Хурала Республики Тыва.

Большое значение в практике регламентации законодательного процесса имеют выработанные органами конституционной юстиции правовые позиции относительно принятия закона установленным большинством депутатов законодательного органа. Так, Конституционный Суд РФ, рассматривая известное дело «об общем числе депутатов», высказал правовую позицию, согласно которой положение об общем числе членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы следует понимать как численность этих органов, установленную Конституцией Российской Федерации [13]. Следует подчеркнуть, что, принимая данное решение, судьи Конституционного Суда РФ фактически проигнорировали позицию авторов текста Конституции – участников Конституционного совещания. Члены рабочей группы Конституционного совещания, которая специально касалась данного вопроса, согласилась с тем, что понятие общего числа депутатов Государственной Думы не тождественно понятию состава Государственной Думы и в своем арифметическом выражении может отличаться от конституционно установленного числа депутатов Государственной Думы – 450 депутатов. На это противоречие указывается в судебной практике и научной литературе [2, с. 3–14; 10].

Органы конституционной (уставной) юстиции при решении данного вопроса заняли диаметральную позицию по сравнению с федеральным конституционным судом. Так, Конституционный Суд Республики Адыгея под «общим» числом депутатов» предписывал понимать не конституционно установленное число депутатов, а «общее число избранных депутатов» [12]. Конституционный Суд Республики Саха (Якутия) словосочетание «общее число депутатов» интерпретировал как общее число избранных дееспособных депутатов республики, статус которых подтвержден решением уполномоченного на то законом органа [16; 17]. В.О. Лучин, не соглашаясь с такой позицией, отмечал, что в таком случае соответствующие нормы Основного Закона перестали бы носить обязательный характер, кроме того, общее число депутатов перестало бы носить фиксированный характер, а неизбранные депутаты не могут голосовать по определению [6, с. 545–546]. Впоследствии региональные законодатели в связи с внесенным изменением в федеральное законодательство восприняли правовую позицию федерального конституционного суда.

Последней стадией законодательного процесса является официальное опубликование. Правовые позиции органов конституционной (уставной) юстиции относительно этой стадии сводятся к тому, что днем официального опубликования нормативного правового акта является указанная в самом издании дата гарантированного выхода издания в свет, которая должна соответствовать дате, наступление которой обеспечивает реальное беспрепятственное ознакомление неограниченного круга граждан с текстом нормативного правового акта [19]. Конституционный Суд РФ в постановлении от 24 октября 1996 г. исходил из схожей правовой позиции: дата выхода в свет источника официального опубликования не может считаться днем обнародования закона, если совпадает с датой подписания издания в печать, поскольку с этого момента еще реально не обеспечивается получение информации о содержании закона его адресатами [15].

Как видится, во многих случаях решения региональных конституционных (уставных) судов при рассмотрении дел о регламентировании законодательного процесса основаны на правовых позициях федерального конституционного суда, сформулированных при рассмотрении аналогичных дел. Однако с некоторыми правовыми позициями федерального конституционного суда решения конституционных (уставных) судов не согласовываются. Но в этом не усматривается никакого противоречия, поскольку федеральный конституционный суд и конституционные (уставные) суды осуществляют толкование актов, имеющих различный предмет правого регулирования даже при рассмотрении вопросов, которые относятся к сфере совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ. В связи с этим не представляется возможным согласиться с М.А. Митюковым, который считает, что любые правовые позиции Конституционного Суда РФ обязательны для органов региональной конституционной юстиции [3, с. 72]. Хотя следует констатировать, что определенная правовая логика законодательного процесса в субъектах РФ и на федеральном уровне должна быть единой. Однако такое единство в правовом регулировании не должно «навязываться» сверху, а исходить из единых правовых принципов, выработанных в практике парламентских процедур и признанных в ходе толкования соответствующих конституционных (уставных) положений органами региональной конституционной юстиции.

Библиографический список

1. Аничкин Е.С. «Преобразование» конституций (уставов) субъектов Российской Федерации в решениях региональных органов конституционной юстиции // Рос. юстиция. 2010. №2. С. 5–8.

2. Белкин А.А. Дело про «общее число депутатов» // Правоведение. 1996. №2. С. 3–14.

3. Боброва В.К., Митюков М.А. Конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации. М.: Изд-во Акад. соц. отношений, 2004. Ч. 2. 150 с.

4. Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1996. №3.

5. Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (19910–2001 гг.): Очерки теории и практики. М.: Норма: ИНФРА–М, 2001. 592 с.

6. Лучин В.О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. 688 с.

7. Колюшин Е.И. Скрытые полномочия или присвоение власти? // Журнал рос. права. 1998. №7. С. 53–56.

8. Котенков А.А. Актуальные проблемы взаимоотношения Президента РФ и Государственной Думы РФ в законодательном процессе // Государство и право. 1998. №10. С. 15–17.

9. Митюков М.А. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник парламентского права // Эффективность закона. Методология и конкретные исследования. М.: БЕК, 1997. 216 с.

10. Митюков М.А. Современные тенденции развития региональной конституционной юстиции (опыт социологического осмысления) // Конституц. и муницип. право. 2007. №14. С. 19–23.

11. Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Б.С. Эбзеева по делу о толковании статей 103 (часть 3), 105 (части 2 и 5), 107 (часть 3), 108 (часть 2), 117 (часть 3) и 135 (часть 2) Конституции Российской Федерации // Вестник Констит. Суда Рос. Федерации. 1995. №2–3.

12. Постановление Конституционного Суда Республики Адыгея от 11 июля 2002 года №7-П «По делу о толковании пункта 3 статьи 70, пункта 2 статьи 72.3 Конституции Республики Адыгея» // Собр. законодательства Респ. Адыгея. 2002. №7.

13. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 марта 1995 года №1-П «По делу о толковании части 4 статьи 105 и статьи 106 Конституции Российской Федерации» // Вестник Конституц. Суда Рос. Федерации. 1995. №2–3.

14. Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 1995 года №2-П «По делу о толковании статей 103 (часть 3), 105 (части 2 и 5), 107 (часть 3), 108 (часть 2), 117 (часть 3) и 135 (часть 2) Конституции Российской Федерации» // Вестник Конституц. Суда Рос. Федерации. 1995. №2–3.

15. Постановление Конституционного Суда РФ от 24 октября 1996 года №17-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 2 Федерального закона от 7 марта 1996 года “О внесении изменений в Закон Российской Федерации “Об акцизах””» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. №45, ст. 5202.

16. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 17 апреля 2000 года №6-П «По делу о толковании статей 143, 144 Конституции Республики Саха (Якутия)» // Якутия. 2000. 4 мая.

17. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 19 марта 2001 года №5-П «По делу о толковании статьи 143 Конституции Республики Саха (Якутия) // Якутия. 2000. 10 апреля.

18. Постановление Конституционного Суда Республики Северная Осетия-Алания от 21 апреля 2006 года №2-П «По делу о толковании части 1 ст. 76 Конституции Республики Северная Осетия-Алания» // Вестник Конституц. Суда Северная Осетия-Алания. 2007. №3.

19. Постановление Конституционного Суда Республики Северная Осетия-Алания от 15 апреля 2009 года №1-П «По делу о толковании части 3 статьи 14 Конституции Республики Северная Осетия-Алания по запросу гражданина Даниленко Юрия Николаевича» // Вестник Конституц. Суда Северная Осетия-Алания. 2010. №6.

20. Санкт-Петербургские ведомости. 2003. 4 янв.

21. Собрание законодательства Республики Адыгея. 2002. №1.

22. Собрание законодательства Республики Адыгея. 2003. №4.

23. Тувинская правда. 2004. 27 мая.

24. Холодилова Е.В. Законодательный процесс в субъектах Российской Федерации (проблемы теории и практики): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. 26 с.

25. Худолей Д.М. Избирательное право и процесс Российской Федерации: учеб. пособие / Перм. гос. ун-т. Пермь. 2009. 336 с.

26. Якутия. 1999. 10 марта.

27. Якутские ведомости. 2003. 9 авг.