УДК 347.241.1

О РЕГУЛИРОВАНИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ДЕПОЗИТАРИЕВ КАК СУБЪЕКТОВ ОТНОШЕНИЙ НА РЫНКЕ ЦЕННЫХ БУМАГ

Р.В. Чикулаев

Кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательского права

Пермский государственный национальный исследовательский университет

614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

В статье анализируется один из ключевых вопросов постоянно обновляемого в последнее время законодательства о ценных бумагах. Это вопрос деятельности «центрального депозитария», понятие которого стало множественным. Объясняются теоретические предпосылки легального закрепления «центрального депозитария» как субъекта отношений в сфере оборота ценных бумаг. Исследуется и обобщается нормативно-правовая база о «центральном депозитарии», формируемая еще с начала 1990-х годов. Предлагается понятие правоактивности как конкретизирующее категорию правоспособности с учетом ее неопределенности применительно к субъектам отношений оборота ценных бумаг. Дается оценка содержания вновь принятого Федерального закона «О центральном депозитарии». Обосновываются система основных юридических признаков «центрального депозитария» и его главное хозяйственное и правовое значение, а также перспективы его роли как субъекта правоотношений на рынке ценных бумаг в условиях действующего нормативного регулирования.

Ключевые слова: ценные бумаги; финансовый рынок; гражданский оборот; центральный депозитарий; принципы; правовое регулирование; субъект; правоотношение; правоспособность; правоактивность; эмитент; реестр

Название данной статьи привлекает к себе внимание уже тем, что понятие «центральный депозитарий» употреблено во множественном числе. Действительно, вопросы внедрения института центрального депозитария в систему отношений в сфере оборота ценных бумаг рассматривались с начала 90-х гг. прошлого века. Как правило, специалисты были склонны говорить именно о «центральном депозитарии» в единственном числе, т.е. как об особом моносубъекте, включающем в себя лишь единственный инструмент учетной системы ценных бумаг. Однако с принятием Федерального закона «О центральном депозитарии» [15], вступившего в силу с 1 января 2012 г, и уже успевшего пережить изменения, ситуация в корне изменилась. В настоящей статье мы постараемся выявить основные предпосылки, особенности и задачи совершенствования правовой регламентации центральных депозитариев как важнейших субъектов системы отношений гражданского оборота ценных бумаг.

Отметим, что законодательное введение данного субъекта в систему отношений оборота ценных бумаг обусловлено рядом причин особого свойства и этому предшествовал довольно долгий и сложный подготовительный период. Являясь частью учетной системы сферы ценных бумаг, «центральный депозитарий» оказался объектом влияния тех же факторов, которые имеют значение и для учетно-депозитарной системы как таковой. Поэтому проблемы многоступенчатости, недостаточной развитости, неустойчивости правового положения и непроработанности норм о депозитарной деятельности вообще актуальны и для «центрального депозитария». В частности, Д.И. Степанов, характеризуя актуальность вопросов правового регулирования учетно-депозитарной системы, замечал, что «отечественная наука права в рассматриваемой области крайне скудна по части “позитивной программы”», … учетную систему лихорадит из-за множественных упущений, допущенных на этапе создания существующей системы учета прав на ценные бумаги» [23, с. 95]. В таких условиях концептуальное понимание правоспособности «центрального депозитария» не могло быть однозначным. В большинстве случаев предполагалось, что это лицо должно разрешить ряд уже назревших и вытекающих из довольно несовершенного законодательства о ценных бумагах проблем: номинального держания, учетной функции при осуществлении клиринга, защиты прав владельцев бездокументарных ценных бумаг и ряда других. Вместе с тем трудно не согласиться с Д.И. Степановым в том, что для решения этой проблемы необходимо было сначала определиться, на какой из основных доктрин ценных бумаг (вещно-правовой или обязательственно-правовой) будет развиваться отечественное законодательство [23, с. 115]. Также заметим, что, принимая в целом точку зрения Д.И. Степанова, нельзя игнорировать и другие концептуальные положения и подходы как к содержанию самих ценных бумаг, так и к механизму регулирования их оборота. Поэтому проблему можно признать еще более широкой и «центральный депозитарий» будет органично встроен в правовую систему лишь тогда, когда сама эта система будет отвечать требованиям общей правовой гармонии.

Целый ряд юридических концепций «центрального депозитария» предлагался многими специалистами и специализированными организациями: ФСФР РФ, Минфин РФ, НАФОР, ПАРТАД, профильными комитетами палат Федерального Собрания РФ. Ряд законопроектов и комментариев к ним был разработан и опубликован [8; 9; 10]. Большинство проектов предполагали такие подходы, как придание «центральному депозитарию» функций номинального держателя, либо банка-корреспондента, либо вышестоящего депозитария по отношению ко всем остальным депозитариям и регистраторам, либо центрального контрагента по операциям клиринга, либо единого учетного центра по сбору и хранению информации обо всех операциях перехода прав на ценные бумаги, либо сочетание всех или части названных функций. Различными были подходы к определению организационно-правовой формы «центрального депозитария»: государственная, частная (коммерческая, некоммерческая организация, только акционерное общество), смешанная. Дискуссионным был вопрос и о количестве «центральных депозитариев»: либо он должен быть единственным в стране (т.е. собственно «центральным»), либо количество их может быть любым, либо ограничивается по каким-то критериям.

Наконец, существенным вопросом была функционально-юрисдикционная правоспособность, которую мы предлагаем конкретизировать через вводимое нами понятие «правоактивность», включающее конкретно-юридическое содержание деятельности субъекта без привязки к категории его специальной правоспособности (содержание которой пока остается не вполне юридически определенным и имеет скорее ограничительное значение, отражаемое, к примеру, в лицензии или уставе). Таким образом, правоактивность «центрального депозитария» рассматривалась по-разному. Особо дискутировались вопросы о возможности учитывать любые ценные бумаги, или только эмиссионные, или лишь эмиссионные, но подлежащие государственной регистрации, совмещать свою деятельность с иными видами предпринимательской деятельности, создаваться в той или иной организационно-правовой форме и т.д. К примеру, одним из вариантов было создание двух «центральных депозитариев» – для учета прав по акциям и облигациям соответственно.

Есть основания полагать, что одним из основных факторов появления «центрального депозитария» в числе специализированных субъектов особой группы юридических отношений в сфере оборота ценных бумаг стало фактическое (основанное главным образом на нормах подзаконных актов) подразделение депозитарной деятельности как таковой на три основных вида, которые выделил А.Н. Дурнов: деятельность депозитария-хранителя, депозитария-попечителя и специализированного депозитария инвестиционного фонда [6]. На фоне многочисленных моделей усовершенствования национальной системы торговли ценными бумагами и учета прав на них, при устойчивой тенденции к рецепции зарубежного опыта развивалась идея «центрального депозитария» и появился целый ряд законопроектов. Можно сказать, что идея «центрального депозитария» как бы существовала в отрыве от реальной юридической материи. Само по себе словосочетание «центральный депозитарий» можно было встретить в литературе еще начала 1990-х гг., но те предметы, которые под ним подразумевались, часто не имели между собой ничего общего. Весьма примечательно, что тема правового регулирования деятельности именно «центрального депозитария» в работах российских ученых-юристов практически не исследована. Так, в диссертациях, посвященных учетной системе рынка ценных бумаг, в том числе в работе А.Н. Дурнова, говорится о депозитарной деятельности как таковой, но вопросы «центрального депозитария» не затрагиваются вообще.

Также отметим, что само появление идеи «центрального депозитария» связывается, с экономических позиций, с мировым финансовым кризисом 1980-х гг. и рекомендациями т.н. «группы тридцати». Основным лейтмотивом при этом было создание единственного центрального звена учетной системы как наиболее надежного хранителя информации о правах и сертификатов ценных бумаг, позволяющего, кроме всего прочего, обеспечивать в необходимых случаях обездвижение и дематериализацию ценных бумаг (более подробно об этом говорит, например, А.А. Пучков) [20].

Такая ситуация отразилась и в нормативном поле. Так, указом Президента РФ «О мерах по формированию общероссийской телекоммуникационной системы и обеспечению прав собственников при хранении ценных бумаг и расчетах на фондовом рынке Российской Федерации» [13] было предусмотрено создание особой некоммерческой организации – Центрального фонда хранения и обработки информации фондового рынка. Основными направлениями деятельности организации стали: обеспечение сохранности информации о праве собственности на ценные бумаги, об объемах и ценах сделок на рынке ценных бумаг, копий учредительных документов и обязательной отчетности эмитентов ценных бумаг, предоставление такой информации уполномоченным государственным органам, а также частным лицам (за плату), оказание услуг по хранению сертификатов ценных бумаг. Здесь же устанавливалось, что сохраненная и предоставленная таким образом информация может служить надлежащим доказательством права собственности на ценные бумаги.

Иначе говоря, еще до принятия Федерального закона «О рынке ценных бумаг» указ Президента РФ впервые квалифицировал особый вид деятельности в сфере ценных бумаг (которую мы сейчас бы и назвали «депозитарной деятельностью») и обозначил субъект такой деятельности, который предполагался единственным и, по характеру исполняемых юридических функций, был ближе всего к «центральному депозитарию». Впрочем, этот же указ Президента РФ содержал ссылки на деятельность иных т.н. «депозитарных, депозитарно-клиринго­вых и расчетно-депозитарных организаций», понятие которых при этом, однако, не раскрывалось. Ни в законе, ни и в практике такие «полиактивные депозитарии» развития не получили, что можно признать позитивным, в ином случае действующая система депозитарного учета прав на ценные бумаги была бы, скорее всего, еще более хаотичной.

Позднее правовой статус этого субъекта был изменен указом Президента РФ «Об обеспечении прав инвесторов и акционеров на ценные бумаги в Российской Федерации» [18]. Субъект впервые получил дублированное название «Центральный депозитарий – Центральный фонд хранения и обработки информации фондового рынка» и, таким образом, был нормативно закреплен в российском праве именно как «центральный депозитарий» (!). Функции этого субъекта остались, в целом, прежними (хранение ценных бумаг, информации о них, выдача информации в подтверждение прав на бумаги), но правовая форма изменилась – возобладала тенденция огосударствления «центрального депозитария» и закрепления его в форме федерального государственного унитарного предприятия. В развитие этих ключевых указов Президента РФ был принят, и юридически действует до сих пор целый ряд иных актов [12, 14, 16]. Таким образом, на настоящий момент, с легальных позиций, существует как бы не один, а два субъекта, определяемые в нормативных актах как «центральный депозитарий» упомянутыми указами Президента и постановлениями Правительства РФ, сохраняющими юридическую силу, и Федеральным законом «О центральном депозитарии» соответственно. Это означает наличие правовой коллизии, которую следует разрешить путем отмены устаревших правовых актов.

Интересно, что А.В. Габов выявляет факт появления в праве и объективной реальности некоего «центрального депозитария», но от оценки этого факта воздерживается. В частности, он пишет: «Центральный депозитарий был учрежден постановлением Правительства РФ от 10 июля 1998 г. №741…», а далее, по всей видимости, рассматривает «центральный депозитарий» уже как существующий, но не работающий [4, с. 853, с. 872]. Мы же придерживаемся несколько иного мнения, считая нормативные акты 1990-х гг. юридическим казусом, а предусмотренный ими «центральный депозитарий» – фантомным понятием, которое фактически никогда не было использовано ни в юридической, ни в хозяйственной практике.

Резюмируя сказанное, отметим, что с 1995 по 2012 г. существование «центрального депозитария» в системе правовых актов о ценных бумагах России, во-первых, имело место, во-вторых, предполагало данный субъект единственным, в-третьих, существующим в государственной (с 1997 г.) форме собственности.

В доктринальном аспекте позиции различных авторов относительно правового положения «центрального депозитария», во-первых, не отличаются единством, во-вторых, вообще довольно немногочисленны, что не позволяет говорить о сколько-нибудь сформированной системе подходов к «проблеме центрального депозитария». Приведенные выше предпосылки, сформулированные Д.И. Степановым, развивались дифференцированно. Сам Д.И. Степанов в своей же работе, целиком посвященной вопросам защиты прав владельцев ценных бумаг, учитываемых записью на счете, пришел к выводам о том, что центральная проблема смешения ценных бумаг при их учете как на одном уровне (в книгах обязанного лица), так и по многоуровневой схеме (в том числе, при междепозитарных отношениях с использованием фигуры номинального держателя), с вещно-правовых позиций не приводит к появлению каких-то особых способов владельческой защиты [22, с. 90–94, с. 118–122]. Таким образом, хотя, возможно, и в неявной форме (в отношении собственно «центрального депозитария» автор не высказался), но из выдвинутых Д.И. Степановым положений следует, что никакой, даже «суперпосредник» (рассматриваемый нами «центральный депозитарий»), равно как и иные учетные институты (регистратор, обычный депозитарий, номинальный держатель и др.), полностью не решит проблемы защиты прав собственников ценных бумаг.

В свою очередь, М. Ясус рассматривает институт «центрального депозитария» прежде всего как элемент управления рисками, наряду с субъектами клиринговой деятельности, ввиду несихронизированного во времени исполнения обязательств по сделкам с ценными бумагами, служащих предметом клиринга и депозитарного учета одновременно [26, с. 87–94]. Им же были высказаны мысли о возможности существования не одного, а нескольких «центральных депозитариев», о законодательном закреплении дополнительных расширенных полномочий этого субъекта в части не только фиксации, но и осуществления прав на ценные бумаги. Если учесть, что этот же автор придерживается крайне спорных (до степени радикального противоречия со сложившейся доктриной) взглядов на правовую природу ценных бумаг вообще, в том числе всерьез предлагая отказаться от легального закрепления родовидовых конструкций ценных бумаг [25, с. 78–84], то дать оценку его суждениям о месте «центрального депозитария» в правоотношениях оборота ценных бумаг крайне сложно. Конечно, трудно не согласиться с идеями о повышении степени правозащищенности владельцев бумаг и необходимости дополнительного антимонопольного контроля при концентрации депозитарных услуг с появлением центрального субъекта. Но нам видится излишне узким взгляд на «центральный депозитарий» лишь как на элемент системы клиринга или даже вообще торговли на рынке ценных бумаг. Впрочем, характерно то, что некоторые идеи (о расширенных полномочиях и специальном законодательном регулировании «центрального депозитария») как раз и были реализованы в законе.

Интересна позиция И.А. Фроловой, исследовавшей проблему возникновения прав на бездокументарные ценные бумаги, в том числе в промежутке от списания до зачисления бумаг на счет владельца. Автор считает, что для решения именно данной проблемы необходимо образование «центрального депозитария» с предоставлением ему полномочий на проведение операций по счетам депо, позволяющих синхронизировать зачисление и списание ценных бумаг. В развитие этого тезиса предлагалось принятие нормативных актов, устанавливающих образование двухзвенной учетной системы прав на ценные бумаги, предусматривающей возможность открытия счетов номинального держателя в реестрах владельцев ценных бумаг единственному зарегистрированному лицу – центральному депозитарию [24, с. 155–164].

В условиях отсутствия законодательного регулирования деятельности «центрального депозитария» авторами высказывались мысли о необходимости такого регулирования, однако системного решения эта проблема, по-видимому, не нашла [1; 7; 11]. Общей тенденцией можно признать мнения исследователей о реализации через правовой инструмент «центрального депозитария» задачи упорядочения и ускорения междепозитарных операций по учету перехода прав на ценные бумаги. Немногими из авторов, кто попытался дать оценку уже действующей системы правового регулирования «центрального депозитария», акцент делается в основном на изменение системы счетов номинальных держателей и «структуры фондового рынка Российской Федерации» [2, с. 46–48].

А.В. Габов сформулировал, возможно, главный тезис, определяющий место «центрального депозитария» в правовом регулировании оборота ценных бумаг, указав, что «дальнейшее развитие правового регулирования депозитарной деятельности … тесно связано … с созданием и функционированием центрального депозитария …» [4, с. 872–874]. Основным содержанием правоспособности этого субъекта А.В. Габов вполне обоснованно считает выполнение функции дублированного хранения информации о правах на ценные бумаги. Основой для такого подхода служит выдвинутая этим автором теория перестройки системы правового регулирования оборота ценных бумаг, предполагающая, в том числе подразделение всех бумаг на регулируемые и нерегулируемые и обязательность передачи информации о зарегистрированных правах в «центральный депозитарий» ежедневно [3, с. 29]. В то же время А.В. Габов допускает и различные варианты построения системы «центрально-депозитарных отношений», а именно: возможность существования либо одного, либо ограниченного числа «центральных депозитариев», многовариантные схемы построения отношений между «центральным депозитарием» и иными участниками учетной системы, различные виды (типы, категории) ценных бумаг, служащие предметом учета, компенсационные схемы с использованием инструмента «центрального депозитария».

Кратко описанный выше дискурс имел место еще до принятия Федерального закона «О центральном депозитарии», а потому этот закон объективно поставил точку во многих спорах и комплексно вобрал в себя целый ряд концептуальных положений, рекомендаций, научных разработок и результаты правового опыта. Прежде всего законом разрешился, пожалуй, центральный вопрос юридического статуса этого субъекта – вопрос правовой формы и собственности. Так, «центральный депозитарий» окончательно конституирован не как лицо публичного права, а как коммерческая организация частной формы собственности, создаваемая исключительно в форме акционерного общества. Конечно, участие государства в таком акционерном обществе возможно, но, во-первых, не является обязательным, а во-вторых, с учетом реформирования всей системы участия Российской Федерации в частноправовых отношениях, требует соблюдения особого порядка, а потому может рассматриваться скорее как исключение [5].

Системной особенностью «центрального депозитария» являются специальные ограничительные требования к его корпоративной структуре, что является характерной чертой правосубъектного состава отношений в сфере оборота ценных бумаг. При этом корпоративная структура «центрального депозитария» является как бы «вариативно самоопределяемой». Если иного не предусмотрено уставом самого субъекта, его участниками могут быть лишь другие специализированные субъекты оборота ценных бумаг («управляющие компании», «профессиональные участники рынка ценных бумаг», «клиринговые организации», «организаторы торговли»). Такой ограничительный подход в целом понятен, так как указывает на высокую степень специализации данного субъекта и его особую роль в отношениях. Другими словами, «центральный депозитарий», образно говоря, становится фигурой с «правоспособностью второго порядка»: право самого его создания предоставлено лишь лицам, уже обладающим статусом специализированного субъекта.

Более того, для «центрального депозитария» закон установил исключительный случай принудительного прекращения участия в нем лиц, деятельность которых не отвечает установленным критериям. Причем такое прекращение означает и принудительное прекращение права собственности на акции путем обязания этих лиц произвести отчуждение акций. Более того, в случае нарушения требования об отчуждении акций вступает в силу ранее неизвестный корпоративному праву принцип лишения акционера права голоса. Конечно, случаи обязывания произвести отчуждение имущества, в принципе, закону известны (например, такое предусматривается Федеральным законом «О государственной гражданской службе Российской Федерации» для государственных служащих). Иногда голоса по акциям не учитываются в силу специальных норм Федерального закона «Об акционерных обществах» Однако конструкция, предполагающая обязанность продать акции и лишение акционера права голоса в случае невыполнения такой обязанности отечественному законодательству вообще не известна. Не совсем соотносится такая обязанность и с нормами ст. 235, 238 Гражданского кодекса РФ. На этом фоне, с учетом довольно жестких правил о корпоративной структуре «центрального депозитария», чужеродно выглядит норма о возможности изменения таких правил уставом субъекта. В самом деле, если законодатель склонен к установлению строгого контроля за деятельностью корпоративной структуры (вплоть до ограничения права собственности), то чем вызвано столь либеральное отношение к изменению этих правил самим регулируемым субъектом? Довольно странной будет выглядеть ситуация, когда участниками «центрального депозитария» будут, к примеру, магазины и фермерские хозяйства. Поэтому видится обоснованным исключить из закона норму, допускающую вариативное формирование корпоративной структуры «центрального депозитария»: нормы, определяющие правовой статус субъектов рынка ценных бумаг, должны быть императивными.

Чрезвычайной нормой можно назвать запрет самоликвидации «центрального депозитария». Так как право высших органов управления принять решение о ликвидации видится нам неотъемлемой частью правосубъектности любой частноправовой организации, то лишение такого права «центрального депозитария» вообще выводит этот субъект из числа частноправовых и образует некий квазипубличный состав в организационно-правовом статусе этого субъекта. Оценку этому явлению в силу его новизны и явной неопределенности еще должны дать юридическая наука и практика.

Фигура «центрального депозитария» характеризуется, помимо отмеченных корпоративных особенностей, также и специальными юридическими признаками. Среди них следует выделить признаки:

1) управленческого характера: предусматривается двухуровневая структура, включающая наличие как единоличного, так и коллегиального органа управления с запретом передачи такой функции стороннему управляющему, а также обязательность совета директоров (наблюдательного совета);

2) кадрового характера: в состав органов управления могут входить лишь лица, отвечающие специальным требованиям, в том числе установленным одновременно и уполномоченным федеральным органом по финансовым рынкам, и Банком России (так называемые «двойные квалификационные правила»). Кроме того, законодателем применен особый персонально-разрешитель­ный метод: персональный состав органов управления «центрального депозитария» согласуется с уполномоченным федеральным органом путем направления уведомления и ответного получения или неполучения предписания о невозможности исполнения управленческих функций этим лицом;

3) организационно-структурного характера: в «центральном депозитарии» обязательным является учреждение особых структур, таких как служба внутреннего контроля, подразделение по управлению рисками, комитет пользователей услуг «центрального депозитария»;

4) локально-корпоративного характера: как и у большинства иных специальных субъектов оборота ценных бумаг, деятельность «центрального депозитария» осуществляется с использованием метода локального саморегулирования, реализуемого через систему специальных внутренних (корпоративных) актов. Но отличительной особенностью являются особые требования к составу и содержанию таких актов, а также процедуре их принятия. Такие акты, как условия депозитарной деятельности, правила внутреннего контроля, правила по противодействию легализации доходов, полученных преступным путем, правила управления рисками, процедура рассмотрения жалоб клиентов, правила защиты и раскрытия информации, тарифы, установлены и для иных специализированных субъектов рынка ценных бумаг, хотя для «центрального депозитария» они имеют ряд особенностей. Но правила документооборота и электронного взаимодействия, положение о комитете пользователей, а также кодекс профессиональной этики можно признать особыми актами локального характера, специально введенными законодателем для «центрального депозитария». Предварительное (до принятия советом директоров) рассмотрение основных локальных актов особым органом – комитетом пользователей услуг «центрального депозитария», а также специальные случаи принятия таких актов при неодобрении комитетом ранее законодательству известны не были. Уполномоченный орган исполнительной власти установил ряд специальных требований к отдельным актам (правилам управления рисками, внутреннего контроля), но в отношении иных документов имеется правовая неопределенность, так как специальных правил по ним не установлено [19]. Очевидно, что признак специальной регламентации содержания локальных актов субъекта со стороны федерального органа не может реализовываться частично: подзаконные акты должны быть приняты либо по всем предметам локального нормотворчества, либо вообще не вторгаться в сферу действия внутренних актов;

5) информационного характера: ввиду особой значимости и легального закрепления информационно-юридической функции в деятельности субъектов оборота ценных бумаг такая функция применительно к «центральному депозитарию» еще более обособляется и трансформируется. Основными особенностями следует признать требования: специальной защиты информации (в двух аспектах: конфиденциальность как защита от неразглашения и сохранность как защита от повреждения и искажения информации), особого порядка раскрытия информации (в том числе обеспечение общедоступности значительных сведений о субъекте), специальной отчетности;

6) финансового характера: требования к собственным средствам (характерные для большинства субъектов рынка ценных бумаг, но наибольшие из всех по размеру – не менее четырех миллиардов рублей), право страхования ответственности за неисполнения собственных обязательств, которое, по нашему мнению, должно быть трансформировано в обязанность, требования к аудиту финансовой отчетности, включая специальное и ранее не известное требование т.н. «операционного аудита».

Подводя общий итог можно заметить, что система субъектов оборота ценных бумаг испытала существенное влияние вследствие легального закрепления «центрального депозитария». При этом не произошло ожидаемого ранее революционного изменения в системе учета прав на ценные бумаги. «Центральный депозитарий» стал не единым «супердепозитарием», а лишь формой осуществления депозитарно-учетной деятельности неограниченным числом организаций, но по особым правилам, тем самым проявив свое значение более как операционный (способствующий ведению некоторых отдельных видов деятельности с отдельными ценными бумагами), а не как правозакрепляющий (способствующий охране и реализации прав по ценным бумагам) субъект. Юридическая роль «центрального депозитария», тесно связанная с его операционными, экономическими функциями, может быть в результате проведенного нами комплексного анализа оценена главным образом как двоякая роль: 1) расчетного депозитария, обслуживающего ряд сопутствующих функций (например, клиринг) при торговле ценными бумагами; 2) субъекта учета прав на ценные бумаги крупных и публичных эмитентов.

Для успешного «встраивания» этого субъекта в систему прочих субъектов правоотношений еще будет необходимой серьезная апробация и скорее всего значительная корректировка действующих норм о «центральном депозитарии». В том числе требуют решения вопросы:

– о порядке открытия и ведения лицевых счетов, который должен определяться нормативными актами уполномоченного федерального органа, но на настоящий момент не установлен;

– залога ценных бумаг, так как в числе счетов депо, которые могут открываться, счет залогодержателя отсутствует;

– о предоставлении сведений о депонентах по требованию лица, у которого открыт счет номинального держателя, хотя информация о депоненте, исходя из иных норм закона, является сугубо конфиденциальной,

– о процедуре сверки в каждый рабочий день ценных бумаг, в том числе по лицевых счетам номинального держателя в реестре владельцев бумаг, с учетом того, что конкретный порядок проведения такой сверки нормативно не установлен, и ежедневная сверка возможно лишь при использовании электронной подписи, хотя многие эмитенты, осуществляющие ведение реестров владельцев самостоятельно, такой подписью не обладают и нормативно на них такая обязанность не возложена.

Указанные вопросы должны быть решены путем внесения уточняющих норм в сам закон либо путем издания соответствующих правовых актов конкретизирующего характера уполномоченным федеральным органом в области финансовых рынков [17]. Из числа таких актов на настоящий момент принят лишь приказ Минфина России от 13 апреля 2012 г. №46н «Об утверждении порядка присвоения статуса центрального депозитария»

Библиографический список

1. Аксенова Г. Мостовым связям НДЦ и ДКК – 9 лет // Депозитариум. 2009. №2. С. 14–15.

2. Буркова А. Изменение системы счетов номинальных держателей в России // Право и экономика. 2011. №12. С. 46–48.

3. Габов А.В. Проблемы гражданско-правового регулирования отношений на рынке ценных бумаг: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2010. 465 с.

4. Габов А.В. Ценные бумаги: вопросы теории и правового регулирования рынка. М.: Статут, 2011. 1104 с.

5. Голубцов В.Г. Участие Российской Федерации в имущественных отношениях, регулируемых гражданским законодательством: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2008. 411 с.

6. Дурнов А.Н. Правовое регулирование предпринимательской деятельности профессиональных участников рынка ценных бумаг-депозитариев: дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. 173 с.

7. Захаров А. Взаимные корреспондентские счета кастодианов: возможности выбора для клиента // Депозитариум. 2008. №11.

8. Информация о проекте Федерального закона «О центральном депозитарии» // ФСФР РФ: [офиц. сайт]: URL: www.fcsm.ru/document.asp?ob_no=8668 (дата обращения: 28.12.2007).

9. Информация о проекте Федерального закона «О центральном депозитарии» // ПАРТАД: [офиц. сайт]: URL: www. partad.ru/cd/ (дата обращения: 30.05.2012).

10. Информация о проекте Федерального закона «О центральном депозитарии» // НАУФОР: [офиц. сайт]: URL: www. naufor.ru/tree.asp?n=9119 (дата обращения: 30.09.2011).

11. Михайлова М.В. Расчет сделок с ценными бумагами с использованием взаимных междепозитарных счетов депозитариев коммерческих банков // Банк. услуги. 2010. №5.

12. О мерах по созданию национальной депозитарной системы: постановление Правительства Рос. Федерации от 10 июля 1998 г. №741 // Рос. газ. 1998. 23 июля.

13. О мерах по формированию общероссийской телекоммуникационной системы и обеспечению прав собственников при хранении ценных бумаг и расчетах на фондовом рынке Российской Федерации: указ Президента Рос. Федерации от 3 июля 1995 г. №662 // Рос. газ. 1995. 11 июля.

14. О порядке предоставления Центральным депозитарием – Центральным фондом хранения и обработки информации фондового рынка документов, подтверждающих права на ценные бумаги, которые находятся на хранении либо права на которые учитываются в национальной депозитарной системе: постановление Правительства Рос. Федерации от 16 марта 1999 г. №291// Рос. газ. 1999. 26 марта.

15. О центральном депозитарии: Федер. закон Рос. Федерации от 7 дек. 2011 г. №414-ФЗ // Рос. газ. 2011. 12 сент.

16. Об утверждении наблюдательного совета федерального государственного унитарного предприятия «Центральный депозитарий – Центральный фонд хранения и обработки информации фондового рынка»: распоряжение Правительства Рос. Федерации от 16 марта 1999 г. №423-р. // Собр. законодательства Рос. Федеерации. 1999. №15, ст. 1855.

17. Об утверждении порядка присвоения статуса центрального депозитария: приказ Минфина России от 13 апр. 2012 г. №46н // Рос. газ. 2012. 1 июня.

18. Об обеспечении прав инвесторов и акционеров на ценные бумаги в Российской Федерации: указ Президента Рос. Федерации от 16 сент. 1997 г. №1034 // Рос. газ. 1997. 19 сент.

19. Об утверждении Требований к деятельности центрального депозитария в части управления рисками и внутреннего контроля, а также к отдельным внутренним документам центрального депозитария: приказ ФСФР России от 2 окт. 2012 г. №12-82/пз-н // Бюл. нормат. актов федер. органов исполнит. власти. 2012. №43.

20. Пучков А.А. Депозитарная деятельность на рынке ценных бумаг: дис. … канд. экон. наук. М., 2003. 197 с.

21. Сидорова Н. Схема междепозитарного взаимодействия ЗАО НДЦ-ИНГ Банк: 2 года успешной работы // Депозитариум. 2009. №11.

22. Степанов Д.И. Защита прав владельцев ценных бумаг, учитываемых записью на счете. М.: Статут,. 2004. 127 с.

23. Степанов Д.И. Теория и практика организации учета прав собственности на именные ценные бумаги // Сб. науч. тр., посвященный 10-летию принятия постановлений ФКЦБ №27 и №36. М.: ИНФИ ПАРТАД, 2007.

24. Фролова И.А. Правовое регулирование перехода прав на бездокументарные ценные бумаги: дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. 175 с.

25. Ясус М. Новый подход к определению понятия ценной бумаги в российском гражданском праве // Хозяйство и право. 2012. №9. С. 77–84.

26. Ясус М. О роли центрального депозитария в развитии организованной торговли на рынке ценных бумаг в России // Хозяйство и право. 2011. №9. С. 87–94.