УДК 340.114.5

МЕНТАЛЬНОСТЬ И ПРАВОСОЗНАНИЕ

Е.Ю. Калинина

Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории права и гражданско-правового образования

Российский государственный педагогический университет им. А.И.Герцена

191186, г. Санкт-Петербург, Набережная реки Мойки, 48, корп.20

Е-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Введение в общественные науки понятия «ментальность» значительно расширило горизонты в изучении культуры отдельных народов в их взаимосвязи с другими народами. Изучение понятий «культура», «ментальность», «правовая культура» и «правосознание» в их взаимосвязи в правовых науках позволяет ответить на вопросы: почему одни народы уважают закон, а другие отрицают воздействие государства; как формировались их государственные и политические институты во времени в связи с их способами восприятия действительности.

Ключевые слова: ментальность; правосознание; культура; правовая культура

В данной статье речь пойдет о таких понятиях, как «ментальность», «культура», «правосознание» и «правовая культура». Определимся сразу, что имеет в виду автор, употребляя эти понятия. Ментальность понимается как базис культуры. Так ментальность будет пониматься как отражение окружающей действительности, ее осмысление (активный компонент) и оценка, эмоциональное восприятие (бессознательный, инертный компонент). Правосознание, понимаемое как подструктура ментальности, может быть определена как отражение, осмысление правовой действительности (правовая идеология) и оценочно-эмоциональное восприятие (правовая психология). Культура в отличие от ментальности подразумевает наличие деятельностного компонента, а не только отражательного, однако способ действия целиком зависит от потенциальных возможностей, заложенных в ментальности. С другой стороны, культура сужает зону возможности реализации ментальности, поскольку в процессе деятельности происходит отбор наиболее ценных поведенческих форм и их сохранение через воспроизводство. Так варианты поведения, не отвечающие насущным потребностям данного народа, выводятся на периферию ментальности, однако могут проявляться в конкретном случае. В соответствии с концепцией Т.В. Ивановой, «культура, представляя конкретно-функциональный контекст общественных явлений, сохраняет свою неразмытость для индивидов и их общностей, живущих в данном месте и в данное время. Совокупность базовых ценностей составляет основу культуры, согласование собственных жизненных позиций индивидов с социально-культурной реальностью. Культура – предшествующий значимый опыт и цель развития человека и общества» [1, с. 171]. Так и правовая культура, понимаемая как подструктура общей культуры, будет отличаться от правосознания тем, что она включает в себя способ действия в соответствии с усвоенными ценностями и результатом осмысления правовой действительности. Развитая правовая культура будет включать в себя наиболее успешно проявившиеся образцы правового поведения, заложенные на ценностях правосознания.

Основой социальной жизни отдельного индивида является тот факт, что человек принадлежит к определенной группе. Идентификация каждого происходит по двум направлениям: осознание себя и одновременно осознание принадлежности к группе. Однако в обществе существуют огромное количество разнообразных групп, к которым в процессе социальной жизни примыкает индивид, выполняя в таких группах те или иные социальные роли в зависимости от того, что группа ожидает от него, и того, что заложено в таком человеке. Возникает вопрос: какая группа является определяющей для идентификации? Этот вопрос не тождественен тому, какая группа является для индивида референтной, здесь мы будем говорить о разных понятиях. Референтная группа – понятие более или менее субъективное и нахождение человека в ней в той или иной степени зависит от него. Определяющей для идентификации человека будет та группа, к которой он принадлежит объективно, в силу происхождения. В данном контексте можно было бы говорить о национальной или этнической группе, однако представляется более уместным, что речь идет о нации в широком смысле, как это понимают в Европе: нация как народ, население определенной территории, часто совпадающей с государственно-административными границами. Примем допущение, что все остальные социальные группы (внутри- или надгосударственные) являются производными и в той или иной степени определяются через понятия «народ», «нация». Поэтому речь пойдет о том, что пытаются определить как «дух народа» применительно к правовым явлениям.

Сразу же стоит заметить, что говорить будем скорее о некоей идеальной модели, о государстве, где индивиды в основном признают свою принадлежность к народу, нации. Это необязательно происходит через принятие такого единства, его декларации. Идентификация может происходить и через отрицание. Так, например, можно сделать предположение, что каталонцы все же считают себя частью испанской нации, несмотря на многочисленные отрицания этого факта, поскольку здесь имеет место негативная идентификация, но происходит она именно через определение, что такое для каталонцев испанский народ.

Понятие «народ» одно из самых трудноопределимых для науки, хотя на практике указать свою идентичность с тем или иным народом отдельному человеку оказывается, как правило, довольно просто. Итак, конкретный индивид довольно легко определит свою принадлежность к «народу», однако, наверняка, окажется в затруднении, когда его попросят определить, по каким признакам он будет считать себя принадлежащим к этому «народу». Ученые также не дают четкого ответа, однако, исходят от противного и делают попытки собрать как можно больше признаков, чтобы в последующем определить через их совокупность само понятие. Поэтому в целом мы больше обладаем набором таких признаков, которые позволят нам с той или иной степенью вероятности отделить один народ от другого, но само понятие определить окажется довольно затруднительно.

«Народ» – это понятие одновременно объективное и субъективное. Оно объективно в том смысле, что он нам «дан» a priori, при рождении и в процессе социализации мы вынуждены принять правила, которые общество диктует нам. Лишь впоследствии некоторые индивиды пытаются осмыслить данные нормы, но таковых меньшинство. Даже те, кто пытаются действовать осознанно, поступая в соответствии с установленными нормами, тем не менее не всегда могут это сделать, поскольку нормы, многократно повторенные, становятся навыками, а потому действие или бездействие лица в конкретной ситуации будет определяться скорее бессознательно, чем осознанно.

С другой стороны, понятие «народ» субъективно в том смысле, что «покоится на субъективном мнении самих членов народа о самих себе, о своем сходстве и сопринадлежности» [3, с. 35]. В этом смысле понятие национальности гораздо более узкое и не может быть субъективным. Даже если ребенок рождается в многонациональной семье, выбор его принадлежности к той или иной национальности оказывается ограниченным. Свою принадлежность к народу человек может определить, а также даже поменять.

Субъективность и объективность понятия «народ» взаимосвязаны, а следовательно, по-отдельности не могут полностью определить его. То, что связывает конкретного индивида с народом, назвать довольно трудно, разные исследователи выделяют разные признаки. Совокупность таких признаков, составляет, по-видимому, то, что называют ментальностью, национальным сознанием, картиной мира народа, духом народа и т.д. Все это более или менее взаимосвязанные понятия. Среди наиболее распространенных признаков, которые в совокупности определяют понятие ментальности, можно назвать язык, социальные нормы (в том числе нормы права), социальные мифы, на основе которых строится культура конкретного народа. «Например, отечественная исследовательница этносов С.В. Лурье выделила центральную зону ментальности, которая, по ее концепции, состоит из трех аспектов: 1) локализации источника добра, включающего Мы-образ и образ покровителя, 2) локализации образа зла – образа врага, 3) представления о способе действия, при котором добро побеждает зло» [2, с. 136].

На данной основе строится такая важная часть культуры, как правовая культура, а также формируется индивидуальное и коллективное правосознание. Правовая культура и правосознание конкретного народа, таким образом, во-первых, различны у разных народов (и, видимо, в том же смысле, в каком люди вообще похожи друг на друга, а следовательно, можно выделить группы народов по тому или иному признаку), а во-вторых, характеризуются повторяемостью в поколениях.

Сложность в определении ментальности, а соответственно, правосознания, состоит в том, что, во-первых, мы не можем определить ни целое через его части, ни части через целое в полной мере. Так же и правовая культура общества не есть совокупность правовых культур его членов, а их индивидуальное правосознание не всегда можно определить через совокупность норм, господствующих в правовой культуре данного народа. Во-вторых, признаки индивидуального правосознания могут не совпадать с коллективным правосознанием, а тогда встает вопрос: как их соотнести, если они не определяются как часть и целое? В-третьих, как быть с тем, что общее правосознание народа может не включать ряд индивидуальных признаков лиц, которые считают, тем не менее, себя частью этого народа?

Разрешить эти противоречия частично можно через определение того, что представляет собой культура данного народа. Выше мы уже определяли ее через способ проявление вовне взаимосвязей между индивидами и их группами, составляющими данный народ, а также их способ существования, образ жизни, воспроизводящиеся стереотипы поведения, ценности. Однако эти модели поведения будут весьма разнообразны, поскольку они будут строиться на возможных (что не идентично понятию «допустимый») вариантах. То есть можно отметить, что «поле смыслов культуры задается оппозиционными парами, формирующими границы» [2, с. 5]. И это понятно, поскольку ни одна культура не может обладать неким свойством в его абсолютном проявлении: положительном либо отрицательном. Любое свойство, присущее личности определенного человека, а также народу, будет располагаться в поле пересечения его положительного и отрицательного значений, но, думается, не существует ни одного человека или же народа, который был бы полностью положительным или полностью отрицательным в проявлении какого-либо качества. Положительность свойства, которое находится в этой пограничной зоне между двумя полюсами, определяется ментальностью определенного народа. Для примера можно выделить такие пары, как «законопослушание» – «правовой нигилизм», «патриотизм» – «космополитизм», «лень» – «трудолюбие», «конформизм» и «нонконформизм», «религиозность» – «свободомыслие» и т.д. Ни одно из этих определений не может являться положительным или отрицательным самим по себе. В определенной культуре за ними закрепляются таковые свойства и в дальнейшем отношение к индивиду со стороны общества будет строиться на основании того, насколько такой индивид расположен в пространстве, близком к полюсу, считающемуся положительным. Кроме того, особенности культурно-исторического развития народа привносят те или иные типические свойства ментальности конкретные признаки, которые будут проявляться в зависимости от образа жизни народа.

Тогда отдельный человек может выбирать из всех возможных в данной культуре моделей поведения, но будет оцениваться в зависимости от того, что считается положительным или отрицательным для поведения данного народа. Таким образом, выбирая поведение, не одобряемое данным народом, такой человек все же не отказывается от того, что он к этому народу принадлежит. Однако для народа в целом такое поведение будет считаться нежелательным или даже неприемлемым.

Выбирая изо всех возможных вариантов поведения, люди, являющиеся частью того или иного народа, формируют внутри него разные коллективы. Чем далее отстоит их поведение от зафиксированного в ментальности народа как приемлемое, тем дальше такие группы удаляются на периферию ментальности, пока не становятся маргинальными. Однако даже при таком заметном удалении сохраняются общие культурные стереотипы, которые в целом признаются большинством и составляют основу народа как целостной структуры, отличающегося от других народов.

Этот подход может частично объяснить, почему понятие «народ» столь трудноуловимо, когда речь заходит об отдельных его представителях. Общие установления, базирующиеся на единых принципах, формируют ментальность народа: язык, социальные нормы, мифы, искусство.

Идентификация личности, которая происходит в процессе социализации, заключается в принятии или отторжении основных элементов ментальности. Однако в целом личность формируется на основе принципов, заложенных в «ядре» ментальности: понимании добра, зла, своего места по отношению к добру и злу и соответствующих способов поведения, следуя которым происходит присоединение к «силам добра» (соответственно происходит идентификация, включение в ментальность) или «силам зла» или, по крайней мере, личность пытается стать сторонним наблюдателем. Реально последнее невозможно, поскольку, находясь внутри системы, личность все равно оказывается ее частью, даже если протестует против основных принципов ее действия. Протест является необходимым условием для существования системы. В итоге, он представляет собой «антиприятие».

На этой основе усваивается образ действия личности в той или иной ситуации (культурные установки). Ментальность представляет собой совокупность образов действительности, которые создают систему представлений о мире и о своем месте в нем. Ментальность, таким образом, становится основой формирования картины мира. Однако картина мира – это не объективное отражение действительности. Это некое коллективное отражение реальности, которое отредактировано общностью, модель мира, в основу которой кладутся заданные ментальностью смыслы.

В качестве одной из подсистем ментальности выступает правосознание – модель мира с точки зрения его правовых аспектов. Правосознание, по сути, отражает идентификацию индивида, с одной стороны, с государством, с его установлениями, с ограничениями, накладываемыми обществом, с другой стороны, в широком смысле, это та часть ментальности, которая устанавливает нормы о добре и зле, справедливости, моральном долге, компромиссе между собой и другими. Эти две стороны правосознания могут оказаться конфликтующими, если в ментальности заложено, что нормы, устанавливаемые государством и справедливость не идентичны. Это может вызвать двойственное отношение к действительности. В такой форме существует русское правосознание как часть русской ментальности.

Правосознание как часть народного сознания, ментальности обладает в целом ее свойствами, представляет собой сконструированное человеком пространство смыслов, формируемое на основе образов действительности. Эти образы, в свою очередь, отбираются, фильтруются заданными в конкретном обществе, нации системами координат – нормами.

Даже неправомерное поведение индивид, по сути, не выбирает произвольно, не «придумывает». Осуществляя борьбу против установленных ментальностью норм, он борется фактически за иное прочтение этих норм, но продолжает действовать в заданных рамках. Он остается в границах ментальности (правосознания). В европейском обществе трудно представить себе, например, преступника, ставящего целью убийства завладение некоей частью тела жертвы или органа и ее потребление в пищу, оправданное необходимостью передачи частью его знания, силы и прочее. Даже если каннибализм имел место во время страшнейших войн, европейское коллективное сознание вытесняет на периферию эти факты, строжайше замалчивает их, т.е. не признает как данность. Между тем в других обществах каннибализм являлся нормой, не вызывающей негативной реакции. В этом примере важно не то, что такой факт не допускается европейским сознанием и правосознанием, а в том, что он просто не существует в нем как одна из возможных альтернатив поведения, хотя бы не допускаемый, порицаемый, неприемлемый.

Однако это вовсе не означает, что субъект лишен права выбора и вынужден действовать в строго заданных рамках. Индивидуальное сознание способно осмысливать установленные пределы, расширять их, обогащать новыми смыслами. Вместе с развитием отдельного индивида развивается вся система ментальности, поскольку появляются новые возможности, движущиеся в направлении от периферии к ядру.

Правовая ментальность (или правосознание) сформирована на основе эмоциональных и ценностных образных представлениях об окружающем мире, о добре и зле, справедливости и несправедливости, перенесенных на систему норм, существующих в обществе, на государство. Необходимо также отметить, что правосознание, как коллективное, так и индивидуальное, имеет базу в бессознательных проявлениях человеческой психики. Этот факт связан с широким пониманием как ментальности, так и правосознания, однако в одном из его проявлений – в правовой психологии. С другой стороны, существует такая часть правосознания, как правовая идеология. Это осознанные представления о государстве, праве, обществе. Часто эти представления могут подвергаться коррекции со стороны правящей группы.

В этом смысле можно говорить о том, что ментальность также может подвергаться коррекции настолько, насколько велика ее часть, связанная с мышлением, с сознательной деятельностью и осмыслением окружающей действительности. В то же время, хотя эта часть ментальности и более мобильна, она, тем не менее, вторична по отношению к более инертной бессознательной части. То же происходит и с правосознанием, которое мобильно и подвижно в части усвоения принципов, формирующих правовую идеологию, однако инертно и трудно трансформируется в части, составляющей правовую психологию, т.е. в базисе.

По-видимому, успешность коррекции правосознания зависит от того, каково соотношение эмоционально-образного восприятия действительности и логического, разумного. В этом смысле на формирование ментальности в целом и правосознания в частности оказывает влияние то, что называют национальным характером, предполагая, что можно говорить о совокупности устойчивых психологических характеристик, присущих обществу.

Исходя из всего сказанного можно сделать вывод о том, что правосознание является частью ментальности и всецело зависит от него. Тот способ восприятия мира, его осмысления, оценки, который в силу объективных (в том числе географических – место и исторических - время) причин формируется для того или иного народа, становится основой для понимания того, что есть право. На этом базисе закладывается соответствующий способ поведения, характерный для народа, в том числе в ситуациях, связанных с правом. С течением времени происходит отбор наиболее удачных поведенческих стереотипов, которые продолжают воспроизводиться, поскольку успешный опыт стимулирует формирование установки. Воспроизведение таких форм представляется более разумным, нежели изобретение новых. На основе этого появляется устойчивая правовая культура нации, народа.

Библиографический список

1. Иванова Т.В. Ментальность, культура, искусство// Обществ. науки и современность. 2002. №6. С. 168–177.

2. Мельникова А.А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. СПб.: Речь, 2003. 320 с.

3. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию. СПб.: Изд. дом «П. Э. Т.» при участии изд-ва «Алетейя», 1996. 155 с.