Понимание развития системного правового знания сопряжено с решением ряда задач, уяснением достаточно большого количества факторов существования правовой материи в целом. В первую очередь осознание развития именно системного правового знания требует осмысления права как системы. Здесь вопросов особых не возникает, практически каждый, кто познает правовую реальность, воспринимает право как систему социального порядка – при этом вне зависимости от подходов к правопониманию, а именно позитивизм, юснатурализм, социологическая школа права, материалистическое правопонимание и другие вполне признают существование в праве системных связей и конструкций. Это объединяет указанные подходы к пониманию права. Другое дело, что основания системных связей, механизмы их действия разными концепциями правопонимания могут определяться неодинаково.

Постановка проблемы «развитие системного правового знания в современной методологии» не случайна. Сегодня, по словам В.Н. Синюкова, отечественная юридическая наука отражает правовую реальность России, «в которой борются фундаментальные научные идеи и представления о праве» (цит. по [2, с. 17]). Все эти представления и идеи весьма доказательно, аргументированно призваны объективно, системно и рационально отразить состояние правовой реальности. Здесь важно понимать, что в условиях такого множества методологических подходов все-таки правовое знание должно: обеспечивать единство законности (здесь мы понимаем законность как режим); способствовать эффективности правового регулирования; создавать условия реализации права, которые свойственны демократичному правовому государству.

Категория системное правовое знание в структуре современной методологии связана со следующими составляющими юриспруденции как сложной системы (правовой реальности), интегрирующей юридическую науку, юридическую практику, правовое образование и воспитание:

1) качественное состояние и связи общефилософских и специальных юридических идей, законов и категорий науки, так как именно системные связи этих элементов юриспруденции призваны обеспечивать само системное правовое знание;

2) понимание системных процессов, системности в целом в такой отрасли юридического знания, ­как методология юридической науки;

3) качественное состояние правовой системы, эффективность правового регулирования. Здесь наиболее ярко проявляется практическое предназначение современного юридического знания, именно от состояния системного правового знания зависят: формирование права в целом; понимание и развитие компонентов правовой системы общества; нормативное и индивидуальное правовое регулирование (см. [14, с. 17–22]); образование различных ситуационных праворегулирующих комплексов (см. [12, с. 114]); действие конкретного права (см. [17, с. 445–454]).

Важно ответить на следующий вопрос: почему исследуется развитие системного правового знания в современной методологии (методологии вообще, а не только юридической методологии)?

Системное правовое знание связано не только с достижениями юридической методологии, но и с развитием методологии иных социальных исследований, а также с необходимостью получения знаний, вырабатываемых в рамках иных, даже несоциальных (технических, естественных), наук. Современная юридическая наука вынуждена развиваться в условиях формирования междисциплинарного знания. К примеру, сложно получить адекватное представление о правовом регулировании с целью обеспечения безопасности при использовании ядерных реакторов без понимания предназначения этих актов. А это предназначение возможно установить, только учитывая технические, медицинские и прочие знания, выявить и проверить которые невозможно в рамках арсенала социальных наук. Весьма показательно исследование К.К. Кожевни­кова, посвященное эколого-правовой сущности ядерной безопасности, где автор, подводя итог, отмечает, «что обеспечение ядерной безопасности предполагает синергетический подход в использовании технических, социально-экономических, правовых инструментов, от которого зависит экологическое, экономическое и демографическое развитие общества» [8, с. 76]. О роли синергетического подхода можно говорить отдельно. Его предназначение связано с получением знания развивающейся системы. При этом вряд ли возможно спорить с тем, что синергетика способствует обогащению системного правового знания. Во многом синергетика позволяет преодолеть недостатки системно-структурного метода. Справедливо отмечает К.В. Шундиков: «Методологическое преимущество синергетики по сравнению с общей теорией систем и кибернетикой заключается в том, что последние акцентируют свое внимание главным образом на проблемах устойчивости и равновесности развития систем, упуская из виду иные, прямо противоположные, процессы эволюции сложных объектов. Синергетическая же парадигма в качестве своего предмета охватывает и неравновесные состояния системы, и хаотические режимы, и закономерности распада и разрушения структур» [20, с. 66–67]. Здесь важно понимать, что «диалектика, общая теория систем, кибернетика и синергетика являются родственными общенаучными методами … Эти методы взаимодействуют, обогащают друг друга, что приводит к достижению качественно новых результатов» [20, с. 65]. Указанный конгломерат методов необходим современной методологии для получения системного знания, что, как мы увидели из приведенного выше примера, проецируется и в познании правовых процессов.

Еще одним знаковым примером является развитие названных нами методов при познании такой сферы права, как космическое право. Так, в процессе дискуссии в рамках круглого стола, проведенного в Пекинском политехническом университете 1 июля 2015 года (в рамках научно-образовательной поездки «Правовые системы Российской Федерации и Китайской Народной Республики на юридической карте мира», организованной при поддержке общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России») с участием ассоциированного профессора, заместителя директора Института космического права, старшего научного сотрудника Королевского института международных отношений (The Royal Institute of International Affairs, London) Джоу Ванга (Guoyu Wang), неоднократно подчеркивалась потребность в комплексных и междисциплинарных правовых исследованиях в этой области.

Джоу Ванг отметил тот факт, что комплексность и междисциплинарность проявляются и в разработке актов, основывающихся на общих началах и принципах, затрагивающих общие вопросы безопасности. По его мнению, «…разработка политических (или стратегических) документов на национальном уровне приносит множество преимуществ, начиная от больших перспектив международного сотрудничества и заканчивая возможностью лучше отрегулировать национальную безопасность отдельных секторов. Китайское правительство признало это и, вполне возможно, рассматривает необходимость разработки более комплексной политики информационной безопасности и безопасности в космосе. … В 2013 году Китай создал Центральную комиссию по национальной безопасности – межведомственную координационную группу для обеспечения безопасности, во главе с Президентом Си, которая разрабатывает проблемы таким образом, чтобы информационная безопасность, космическая безопасность и другие актуальные вопросы решались в рамках общей политики национальной безопасности или стратегии» [21, р 18].

Подчеркнем, что использование методологии междисциплинарности – насущная потребность сегодняшнего дня. Это отмечается и Президентом нашей страны В.В. Пу­тиным: «…важнейшим направлением деятельности академических институтов должны стать междисциплинарные исследования…» [13].

Характеризуя междисциплинарный подход к познанию правовой плоскости, отметим, что «…междисциплинарный подход выступает синтезирующим конструктом, или алгоритмом поиска, общего и особенного, движения от абстрактного к конкретному, от простого к сложному и так далее в построении и производстве знания, обосновываемого при помощи философии и социологии права, истории и политологии права, экономико-правовых, теоретико-правовых и иных научных подходов и направлений в объяснении одного и того же объекта» [15, с. 382–383]. Здесь важно понимать, что междисциплинарный подход в сочетании с диалектическим подходом, системно-структурным методом, синергетическим и кибернетическим методами позволяет улавливать тенденции развития права, его возможные изменения (векторы правовой динамики), которые проявляются на стыке весьма непростых, но очень насущных для практики проблем. Почему это важно? Сложность общественной жизни, ее изменчивость, правовая динамика порождают потребность поиска новых способов решения проблем. Но если найденный механизм решения той или иной проблемы не проанализирован применительно к его работе в среде, то может сложиться ситуация, когда найденный метод, способ решения проблемы будет не решать ее, а, наоборот, усложнять или вообще разрушать определенную систему отношений, взаимодействий и прочее.

В науке ставится вопрос о соотношении принципов комплексности и междисциплинарности в познании тех или иных явлений. Здесь для нас принципиально важен тот факт, что при любом подходе: системном, комплексном, междисциплинарном – все они отражают разную степень системности. Зачастую мы встречаем категорию «комплексное междисциплинарное исследование», что только подтверждает указанное мноение. Поэтому для нас важно то, что дает каждый из подходов в плане развития системного правового знания.

Существуют разные позиции по поводу соотношения комплексного и системного подходов. Так, Г.В. Лаврентьев и Н.Б. Лаврентьева выделяют несколько позиций такого соотношения:

«1) отождествление системного и комплексного подходов; 2) понимание комплексного подхода как части системного; 3) отнесение понятия “системность” к области познания объекта, а понятия “комплексность” – к области управления объектом» [11, с. 17].

Множественность вариантов соотношения категорий не всегда однозначно сказывается на методологическом арсенале исследователя. Анализируя приведенные подходы к соотношению указанных категорий, стоит обратить внимание на следующее положение: «Комплексом можно назвать в первую очередь полисистему с устойчивыми связями между системами, в высокой степени упорядоченную, функционирующую и развивающуюся с возрастающей или максимально достижимой для данных условий эффективностью в интересах реализации поставленной субъектом цели» [11, с. 17]. Здесь можно заметить, что не все выделяемые в науке «комплексы» (как эпистемологические конструкции, так и прикладные модели) отвечают указанным требованиям. Мы согласимся с тем, что признаками комплекса как вида системного объекта выступают следующие характеристики: «1) принадлежность к области социальной формы движения материи; 2) полисистемность; 3) возникновение и функционирование под воздействием ярко выраженного субъективного фактора; 4) пронизанность общей идеей – целью; 5) функционирование с возрастающей или максимально возможной для данных условий эффективностью; 6) более высокая степень устойчивости и упорядоченности централизованной структуры, что позволяет в определенных случаях рассматривать комплекс и как центральную часть, ядро более широкой полисистемы; 7) развитие преимущественно благодаря интенсификации имеющихся связей и отношений внутри между системами; 8) объединение в комплексе разнокачественных подсистем, связывание разноплановых целей в русле единой цели» [11, с. 18]. Думается, что вполне можно согласиться в части признаков комплекса, они верифицируют не только комплексы, развивающиеся в правовой среде, но и комплексы, развивающиеся в самой правовой методологии.

Отметим, что в правовой науке развивается понятие ситуационного праворегулирующего комплекса. Оценить его значение для практики пока весьма затруднительно, так как на данном этапе достаточно сложно установить эмпирические индикаторы такой оценки. Но с точки зрения обогащения научной теории выделение и рассмотрение подобных комплексов весьма небесполезно.

А.В. Погодин отмечает, что ситуационный праворегулирующий комплекс – «… это синтез общерегулятивного правового отношения и акта индивидуального нормативно-правового регулирования: общерегулятивное правоотношение в процессе публичного или частного индивидуального нормативного правового регулирования наполняется конкретным содержанием и доводится до состояния ситуационного права – модели конкретного правового отношения. Он (ситуационный праворегулирующий комплекс) фиксирует диалектику перехода объективного права в стадию предреализации, т.е. в ситуационное право, когда субъективные права и обязанности (и другие элементы ситуационного права) формально закреплены в юридическом документе, например договоре, но реально еще не реализованы» [12, с. 114]. Подобное осмысление реализации права, построение комплексных моделей на уровне отдельных видов правоотношений позволяет добиться применения методологии системного и комплексного подходов (пока автор придерживается позиции о необходимости называть эти подходы, дабы показать некую качественную разницу между знаниями, которые продуцируются в результате их применения, но все-таки автор придерживается идеи, что комплексный подход производен от системного, а отличает его большая степень системности) на качественно новом уровне. В частности, с нашей точки зрения, подобная попытка построения моделей ситуационных праворегулирующих комплексов является проявлением «принципиально иного метода системного анализа – метода восхождения от абстрактного к конкретному» [16, с. 406]. Но этот вопрос требует достаточно большой практической проработки, поэтому на данном этапе познания к нему нужно относиться весьма осторожно.

Характеризуя междисциплинарный подход в плане обогащения системного знания, отметим, что те примеры и идеи, которые были уже высказаны выше, позволяют сделать некоторые выводы по обозначенному аспекту проблемы. Междисциплинарность как эпистемологическая характеристика, с нашей точки зрения, шире комплексности (по объему), основана на системном (в том числе и комплексном) знании (база системного знания – принцип всеобщей системности окружающего мира) и предполагает постижение истины на качественно новом уровне – получения знания в результате взаимосвязи содержательных компонентов разных наук (областей знания). Междисциплинарность воплотила в себе синергетические тенденции в самой правовой методологии, отразила наиболее высокий уровень системности методов, философских законов и категорий. И системно-структурный, и комплексный, и междисциплинарный подходы работают на обогащение системного правового знания.

Одной из перспективных сторон познания системности права является уяснение, раскрытие новых системных связей, углубление содержательного понимания этих связей.

В науке существует понимание двух видов систем – суммативные и органические. Право в целом система открытая, органическая. Но юридическая наука знает и суммативные системы, например классификации, проводимые юристами (классификация правоотношений, норм и проч.), являются системами суммативными. Здесь важно понимать, что это системы научного порядка (категории юриспруденции как науки). Подчеркнем, в праве есть тесная связь теории и практики, а поэтому порой теоретические конструкции (в виде суммативных систем) могут проникать в структуру действующей правовой материи – органической системы. С нашей точки зрения, в таком случае они выступают своего рода обслуживающей системой – системой, которая способствует работе основной органической системы. Иногда суммативная система может работать вопреки объективным законам и условиям работы основной системы. И чтобы этого не случилось, прежде чем внедрять любую суммативную конструкцию, ее необходимо «примерить», проанализировать в условиях функционирования органической системы.

Здесь знаковое значение имеет положение, сформулированное В.М. Сырых: «…суммативные явления не обладают структурными связями, обусловливающими органическую целостность явления, они не могут выступать предметом системно-структурного анализа» [16, с. 398]. Думается, что это положение справедливо, в суммативной системе действительно нет связей, обусловливающих органическую целостность явления, эти связи, их основания системности (в нашем случае права) более объективные, заданы иными факторами системности права (см. [4]). Хотя, как было показано выше, иногда суммативные структуры могут вписываться в органические, способствовать их развитию. Но суммативные явления тоже имеют некую структуру, иначе нельзя было бы представить их как явления. Если это правовая классификация, то она подчинена определенной закономерности, выстроена в определенной последовательности. Другое дело, что эта структура нестабильна и зачастую не приводит к появлению новых функций в онтологии правовой материи. С нашей точки зрения, в плане развития системных правовых знаний стоит подчеркнуть идею о том, что развитие общества, совершенствование правовой политики, развитие системы принципов права может приводить к появлению новых юридических конструкций, впоследствии вписываемых в правовую среду (см. [6]). Важно, чтобы им отвечала система общества (работали прямые и обратные связи), социальная среда обогащалась.

Нужно учитывать наличие и диалектическую связь эмпирических и теоретических методов познания правовой среды. В конечном счете, теория и практика тесно связаны. Поэтому системный анализ отдельных видов связей, в частности функциональных связей «правовых явлений с другими социальными явлениями, надлежит органично сочетать с применением методов эмпирических исследований» [16, с. 405].

В юридической науке выделяются следующие виды системных связей в правовой среде [16, с. 400–405]: синтетические (когда правовое явление возможно вообще, если только наличествует связь всех составляющих его элементов, например, конструкция сложного фактического состава), иерархические (например устройство системы законодательства), функциональные (между двумя и более правовыми явлениями). Познание функциональных связей в современном правоведении настолько развито, что приводит к формированию отдельных направлений в юриспруденции как науки. Примером этого может служить теория межотраслевых связей гражданского права, основы которой сформулировал профессор М.Ю. Челышев.

М.Ю. Челышев по-новому представил систему рождения целостного и единого комплексного правового знания, предложил собственные принципы в правовой методологии. Он смог показать три основных направления развития системного знания в правоведении, раскрыл генезис и генеалогию этих направлений: 1) в самой правовой методологии (ее обогащение и совершенствование); 2) в компетентностном наборе практикующего юриста; 3) в содержании научной теории.

М.Ю. Челышев успешно смог уловить и показать постоянно происходящие обменные процессы, которые отражаются в праве, в том числе и в самоорганизации межотраслевых связей [18; 19].

Одним из интересных и весьма продуктивных для познания правовых практик разных правовых систем является компаративистский правовой анализ. В ходе этого анализа вскрываются разного рода правовые связи, усиливаются системные представления о праве [5]. Этот анализ дает весьма значительное обогащение понимания правовых процессов через призму познания экстрасоциетальной и интрасоциетальной правовых сред. Его основные уровни: 1) общемировое правовое пространство, в том числе и уровень влияния конкретной национальной правовой системы на юридическую карту мира; 2) уровень связей отдельных национальных правовых систем и международного права, в том числе и связи международного наднационального права (права Европейского Союза); 3) уровень связей конкретных национальных правовых систем. Важно, что полезность такого анализа отмечают исследователи, занимающиеся глубоким познанием отдельных отраслевых вопросов в той или иной отрасли права.

Приведем примеры правового анализа на каждом из указанных уровней. Первый уровень. Можно привести в пример исследование М.В. Захаровой «Французская правовая система на юридической карте современного мира», где автор обращается к онтологии французской правовой системы, определяя ее место и роль на юридической карте современного мира [7].

Второй уровень. Весьма интересным примером исследования связей нашей российской правовой системы с системой международного права посредством познания одного из существенных оснований системности права – принципов права – является работа О.А. Кузнецовой «Общепризнанные принципы и нормы международного права в гражданском праве: от перечня к системе» [10]. Это исследование имеет весомое значение в плане развития как практического, так и теоретического системного правового знания. При этом анализируемые принципы рассматриваются на основе как уровневого, так и структурного подходов, так как раскрываются связи между ними (принципы права – это существенное специально-юридическое основание системности права).

Как пример исследования на третьем уровне можно привести исследование Д.С. Ксенофонтовой. Так, она, проанализировав понятия и критерии нуждаемости по семейному праву России и Германии, пришла к выводу о том, что фактически и та, и другая правовые системы воспринимают эти критерии практически одинаково (не вдаваясь в подробности о механизмах регулирования конкретно этого вопроса): «… поскольку под нуждаемостью в семейном праве России и Германии понимается неспособность члена семьи самостоятельно обеспечить удовлетворение жизненно необходимых потребностей, постольку представляется возможным выделение двух основных условий, которые являются ключевыми при определении наличия нуждаемости в каждом конкретном случае. К таковым относятся разумные жизненно важные потребности и неспособность их самостоятельного удовлетворения» [9, с. 159]. Такой вывод позволяет говорить о необходимости учета, при анализе разных правовых систем и связей между ними, природы первичных общественных отношений (см. [3]), это позволит во многом облегчить верификацию связей между конкретными правовыми системами. То есть изначально нужно определить – сопоставимы ли правовые конструкции с позиций первичных общественных отношений, а для этого нужно понимать генезис анализируемых отношений в исследуемых правовых системах, учитывать векторы их политико-правового развития. Компаративистский правовой анализ – весьма сложный вид правового анализа, но при правильном его проведении он дает ценные знания, способствующие обогащению национальной правовой системы.

В завершение рассуждения по нашей проблеме хочется обратить внимание на то, что системность права имеет достаточно высокий потенциал для ее познания. Не все грани системной правовой материи еще изучены (см. [1]). Само развитие системного правового знания, обогащение правовой методологии на современном этапе возможно лишь при комплексном использовании разных научных методов и подходов.

Библиографический список

1. Воронин М.В. Перспективы познания системности права // Юридический мир. 2013. № 9. С. 46–51.
2. Воронин М.В. Зимняя школа молодых ученых Университета имени О.Е. Кутафина «Продвижение юридических школ на российском научном пространстве» с позиции межотраслевого и междисциплинарного подходов к познанию правовой реальности // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 4.
3. Воронин М.В. Роль первичных общественных отношений в их системном взаимодействии в компаративистском правовом анализе // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2013. № 6. С. 1090–1094.
4. Воронин М.В. Системность права в контексте ее оснований и проявлений: теоретико-правовой анализ // Учен. зап. Казан. ун-та. Серия: Гуманит. науки. 2014. Т. 156, кн. 4. С. 26–34.
5. Воронин М.В. Системные характеристики права в познании места правовой системы на юридической карте мира // Вестник университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2015. № 5. С. 51–57.
6. Губайдуллин А.Р. Правовая наука и правовая система общества // Вектор науки ТГУ. 2015. № 1. С. 96–101.
7. Захарова М.В. Французская правовая система на юридической карте современного мира // Государство и право. 2014. № 7. С. 11–18.
8. Кожевников К.К. Эколого-правовая сущность ядерной безопасности // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 4. С. 73–77.
9. Ксенофонтова Д.С. Понятие и критерии нуждаемости по семейному праву России и Германии // Вестник ТвГУ. Серия: Право. 2014. № 2. C. 154–160.
10. Кузнецова О.А. Общепризнанные принципы и нормы международного права в гражданском праве: от перечня к системе // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2009. № 2. С. 111–118.
11. Лаврентьев Г.В., Лаврентьева Н.Б. Методологический анализ системного и комплексного подходов и разработка электронного учебно-методического комплекса // Известия АлтГУ. 2011. № 2-1. С. 16–20. URL: http://izvestia.asu. ru/2011/2-1/peda/TheNewsOfASU-2011-2-1-peda-03.pdf (дата обращения: 15.06.2015).
12. Погодин А.В. Элементы теории правореализации: дис. … д-ра юрид. наук. Казань, 2014. 355 с.
13. Путин В.В. Стенографический отчет о заседании Совета при Президенте по науке и образованию: вступительная речь Президента Российской Федерации (8 декабря 2014): Веб-сервер Кремля. URL: http://kremlin.ru/events/councils/by-council/6/47196 (дата обращения: 22.06.2015).
14. Решетов Ю.С. Нормативное и индивидуальное правовое регулирование // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2013. № 2. С. 17–22.
15. Степаненко Р.Ф. Общеправовая теория маргинальности и стратегии правового развития // Стратегии правового развития России / под ред. О.Ю. Рыбакова. М.: Юстиция, 2015. 624 с.
16. Сырых В.М. История и методология юридической науки. М.: Норма: Инфра-М, 2014. 464 с.
17. Сырых В.М. Материалистическая философия частного права. М.: Юрлитин­форм, 2014. 552 с.
18. Челышев М.Ю. Взаимодействие гражданского и налогового права в регулировании отношений с участием предпринимателей. М.: Статут, 2014. 160 с.
19. Челышев М.Ю. Основы учения о межотраслевых связях гражданского права. Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2008. 206 с.
20. Шундиков К.В. Синергетический подход в правоведении. Проблемы методологии и опыт теоретического применения. М.: Юрлитинформ, 2013. 256 с.
21. Guoyu Wang China’s Information and Space Security Policies [Electronic resource] // Challenges at the Intersection of Cyber Security and Space Security: Country and International Institution Perspectives. London. Chatham House. The Royal Institute of International Affairs. 2014. URL: http://www.chathamhouse.org/sites/ files/chathamhouse/field/field_document/20141229CyberSpaceSecurityBaylonUpdate.pdf (date of circulations: 22.06.2015).