Исследуя основополагающие тенденции развития института международного коммерческого арбитража как части целостного правового явления международного частного права, нельзя не обратиться к вопросам причинно-следственной связи и не сказать о необходимости развития и усовершенствования средств и правовых механизмов, способствующих увеличению роли альтернативных методов разрешения споров над государственными методами. Такого рода исследования прежде всего должны способствовать пониманию перспектив и мотивов ограничения необходимости и сокращения пределов участия государства в вопросах урегулирования спорных внешнеэкономических отношений, а также в процессе реализации соглашения об арбитраже.

Современные рыночные преобразования в РФ повлекли за собой неизбежные процессы трансформации сути трансграничной предпринимательской деятельности, ее правового обеспечения, в том числе и в вопросах урегулирования, вытекающих из нее спорных отношений. В свою очередь, авторитет сложившейся системы государственного арбитража, отражавшей потребности планово-регулируемой экономики и занимавшей лидирующие позиции в сфере спорных хозяйственных отношений, пошатнулся и уступил первенство третейским формам разбирательства. Хозяйствующие субъекты национальной экономики, поддерживающие идеи ее модернизации и создания адекватной правовой базы в качестве фундамента этого процесса, отдали предпочтение третейскому судопроизводству. Прежде всего это касалось предпринимательских связей интернационального характера, традиционно тяготеющих к частноправовой диспозитивности и равенству субъектов, а потому менее всего допускающих приоритет защиты интересов какого бы то ни было субъекта, в данном случае государства.

На основе анализа доктрины и практики попробуем обозначить основные причины предпочтительности международного коммерческого арбитража над государственными видами судопроизводства в сфере урегулирования конфликтов из трансграничной хозяйственной деятельности.

С.В. Николюкин указывает на необходимость принимать во внимание в подобного рода исследованиях три основных подхода урегулирования конфликтов, обнаруживающих себя в историческом анализе вопроса. В качестве первого подхода исследователь выделяет силовой подход, характеризуя его применением грубого физического, количественного или финансового превосходства. Нельзя не согласиться с тем, что данный способ урегулирования спорных отношений, хотя и позволяет достичь быстрого результата, крайне неэффективен из-за разрушительных последствий, которые порождает (разрушение партнерских отношений, желание отомстить и т.д.).

Второй способ – правового характера, в основе которого лежит применение регламентационных основ – нормативных и иных правовых документов. Например, использование законодательных основ в государственном судопроизводстве. Это подход цивилизованных наций, так как основан на букве закона, а потому презюмируется, что он справедлив. Однако и у данного подхода существуют негативные последствия, которые необходимо принимать во внимание в ходе сопоставительной оценки. Такие факторы, как длительность, затратность, трудности исполнения решений, характеризующие государственное судопроизводство, порождают множество проблем во взаимоотношениях конфликтующих сторон.

Третий подход, основывается на интересах спорящих сторон. Первостепенной задачей здесь становится определение сути попранных партнерских интересов, которые послужили основанием возникновения спора с целью их последующего восстановления и нивелирования его предмета. Такую возможность предоставляют альтернативные методы урегулирования конфликтов, которые нацелены на сохранение доверительных деловых связей, самостоятельное решение возникающих проблем без огласки максимально гибкими и лояльными процедурами [5, c. 20–23].

Урегулирование споров посредством международного коммерческого арбитража как раз и относится к категории способов реализации третьего подхода. Возрастание социальной потребности в этом виде третейского разбирательства объясняется усилением процесса глобализации во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Особое значение такой способ урегулирования конфликтов приобретает для России и других государств, составляющих альянс СНГ, а также в связи с активизацией деятельности страны на международной экономической арене и приобретением членства в ведущих межгосударственных экономических организациях, в том числе с вступлением России в ВТО.

Усиление интернационального предпринимательского интереса к альтернативным способам разрешения споров как основополагающая тенденция мирового хозяйственного развития и частного права, его обеспечивающего, берет свое начало в процессах интенсификации экономического роста, развития международных торговых правоотношений [4, c. 73–77].

Поэтому верно указывает Н.Г. Семилютина на возрастание роли и значения альтернативных форм разрешения споров как на внутринациональном уровне разбирательства споров между национальными предпринимателями одного и того же государства, так и на уровне международных хозяйственных связей. Данная тенденция проявляется не только в арифметическом увеличении количества споров, передаваемых для разрешения их посредством альтернативных форм, но и в возрастании внимания к проблемам урегулирования споров вне рамок государственных судов.

В качестве причин этого явления автор отмечает прежде всего усложнение характера хозяйственных связей и, соответственно, правоотношений, опосредующих такие связи. Разрешение такого рода спорных ситуаций требует зачастую привлечения компетентных специалистов, обладающих не только юридическими знаниями, но и относящимися к другим дисциплинарным областям, в том числе и технического характера, а также обладания практическими отраслевыми навыками. Успешное разрешение конфликта контрагентов такого рода сложных хозяйственных отношений зависит от симбиоза междисциплинарного их понимания, в том числе и юридического.

Стимулирующим процесс популяризации третейского разбирательства выступает и возможность спорящих сторон самостоятельно выбрать арбитра исходя из своих предпочтений и существа конкретного спора. Это создает определенную правовую гарантию антикоррупционного характера процедуры арбитражного разбирательства.

Кроме того, неформальный характер проведения процедуры разбирательства и участие в качестве арбитра специалиста, понимающего экономическую подоплеку, позволяют арбитру предложить сторонам поиск путей урегулирования конфликта при сохранении деловых связей. Иными словами, максимально используется возможность трансформации арбитражного разбирательства в примирительную процедуру (медиацию) и обратно: переход в стадию третейского разбирательства в случае, когда заключение мирового соглашения невозможно.

И, наконец, важно упомянуть и относительную простоту по сравнению с решениями государственных судов зарубежного исполнения решений арбитражными судами. Данная простота обеспечивается тем, что решения третейских (арбитражных) судов подлежат исполнению в соответствии с положениями Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, заключенной в г. Нью-Йорке 10 июня 1958 года.

Все перечисленные характеристики третейского разбирательства, несомненно, способствуют его развитию и расширению областей применения как в отношении двусторонних договоров, так и в отношении разрешения споров, связанных с проведением операций на организованных рынках. Таким образом, система разрешения споров между профессиональными участниками соответствующего сегмента рынка становится инструментом саморегулирования и разрешения споров и конфликтных ситуаций, превращаясь в фактор, способствующий сближению рынков. При этом очень важно не разрушать, а использовать уже имеющийся накопленный потенциал интеграционного взаимодействия и прилагать все усилия по его дальнейшему развитию [2, c. 123].

Именно по совокупности приведенных причин учащение использования сторонами внешнеэкономической деятельности процедуры МКАС как альтернативы государственному суду практически во всех развитых странах мира рассматривается как позитивное явление, способствующее значительному облегчению бремени, лежащего на государственном правосудии в сфере разрешения конфликтов, возникающих между участниками хозяйственного оборота. Большинство государств закрепило юридическую допустимость международного арбитражного производства. В концентрированном виде эти положения нашли свое отражение в таких нормативных источниках международного частного права, как Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже, Нью-Йоркская конвенция ООН 1958 г. о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, Женевская Европейская конвенция 1961 г. о внешнеторговом арбитраже [6, c. 30–39].

Специалисты отмечают тот факт, что современный международный коммерческий арбитраж в различных внутригосударственных правовых системах мира выступает в поддержку сокращения репрессивных мер правового характера со стороны государства. Кроме того, этот процесс сопровождается дозированным применением государством публичной власти, лишь в необходимых случаях, когда все иные меры уже недейственны. Указывается также и на недопустимость использования мощного оружия государственного принуждения «всуе». Действительно, этот институт международного частного права оказался настолько эффективным на практике, что зачастую официально рекомендуется к использованию государственными органами [1, c. 120–131].

Действительно, международный коммерческий арбитраж сегодня, как и арбитражное судопроизводство в целом в сфере правоотношений гражданско-правового характера социальные явления, успешный и ожидаемый сторонами результат которых зависит в большей степени от процесса саморегулирования, нежели от государственного управления. Международного коммерческого арбитража этот тезис касается гораздо в большей степени. Специалисты указывают на то, что даже лица, нуждающиеся в защите арбитражного суда, не имея хоть малейшей возможности влиять на ход процесса предпочтут отказаться от обращения в суд и выберут иной способ удовлетворения своих интересов [3, c. 52–53]. Именно баланс управления и саморегулирования способен обеспечить арбитражной судебной системе успех в достижении, поставленных перед ней целей и ожидаемых спорящими сторонами эффектов.

С этим нельзя не согласиться и не спроецировать обоснованные тезисы на разрешение спорных отношений посредством международного коммерческого арбитража. Только согласованные действия самостоятельных субъектов материального права способны составить адекватную современным предпринимательским отношениям юридическую основу для принятия решений, с которыми процессуальное законодательство связывает наступление правовых последствий, начиная с обращения в арбитражный суд. Сама природа арбитражного судопроизводства как открытой социальной системы предполагает процессы саморегулирования.

Тем более, полагаем, что довлеющие публичные начала в регламентации деятельности международного коммерческого арбитража и неограниченные правом пределы вмешательства государства, действующего в публичных интересах, не обеспечат современные стандарты построения внешнеэкономических контрактных отношений, защиту прав и законных интересов их контрагентов, а также поставленных перед ними обществом социально-полезных целей.

Библиографический список

1. Иншакова А.О. Компромисс в гибком регулировании внешнеэкономических споров в сфере инновационного предпринимательства // Вопросы правоведения. 2014. № 2. С. 120–131.
2. Иншакова А.О., Антипов И. Позитивные факторы и гибкие правовые средства развития международного коммерческого арбитража // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5: Юриспруденция. 2014. № 1(21). С. 30–39.
3. Ковыршина Н.А. Альтернативные способы разрешения споров в странах Арабского Востока // Адвокат. 2012. № 6. С. 73–77.
4. Курочкин С.А. Соглашения в цивилистическом процессе // Вестник гражданского процесса. 2012. № 3. С. 52–53.
5. Николюкин С.В. Преодоление юридических коллизий посредством неформальных способов и процедур (на примере третейских судов) // Российский судья. 2013. № 7. С. 20–23.
6. Семилютина Н.Г. Международный коммерческий арбитраж, третейское разбирательство и развитие интегрированных рынков на территории ЕврАз ЭС // Журнал рос. права. 2013. № 10. С. 123.