УДК 347.462

Место и роль дефиниций «представительство» и «доверенность» в российском законодательстве

Д.Б. Коротков

Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права

Пермский государственный национальный исследовательский университет

614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: korotkov-dmitry@mail.ru

Аннотация: Согласованное и грамотное использование правовых дефиниций в российском законодательстве является важной задачей юриспруденции. Рассматриваются такие правовые дефиниции, как «представительство» и «доверенность», применительно к порядку их регулирования отраслью гражданского права и последующего использования в иных отраслях права.

Задача автора – установление отраслевой принадлежности исследуемых правовых дефиниций, а также уяснение порядка и возможности их совместного правового регулирования различными отраслями российского права.

Делается вывод о том, что дефиниции «представительство» и «доверенность» имеют в плане своего установления гражданско-правовую отраслевую принадлежность. Иные отрасли права используют указанные дефиниции в значении, закрепленном за ними в гл. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации. При этом возможность конкретизации в нормах отдельных отраслей права объема полномочий представителя и требований, предъявляемых к форме и содержанию доверенности, не изменяют общего смысла дефиниций данных межотраслевых институтов.

Ключевые слова: представительство; доверенность; дефиниция; терминология; законодательство; законотворчество; нормотворчество

Активное развитие отечественного законодательства, а также постоянное и закономерное усложнение правового регулирования требует от юридической науки активного исследования проблем взаимодействия отраслей права в плане выработки единства терминологии. Это объясняется в том числе и широким использованием различными отраслями права комплекса гражданско-правовых дефиниций, что требует приведения их к общему знаменателю.

Необходимость согласованного и грамотного использования правовых дефиниций в российском законодательстве является важной задачей юриспруденции. Постановка указанной задачи объясняется как слабой теоретико-прикладной разработкой, так и незначительностью оказываемого данному вопросу внимания со стороны органов власти.

Как верно отмечают в науке, «каждый юридический термин в законодательном тексте выполняет определенную функцию, направленную на наиболее точное выражение соответствующего понятия. Грамотность употребления юридической терминологии в контексте каждого нормативного правового акта является основой высокого качества закона, стабильности его существования. В современном нормотворчестве актуальными остаются такие проблемы, как соответствие термина смыслу, вкладываемого в него понятия, наличие имплицитного в законодательном тексте, употребление оценочных понятий, языковые погрешности в тексте закона. До конца не исследованы особенности использования дефиниций в текстах гражданско-правовых нормативных актов, недостаточно внимания уделяется анализу их содержания. На стадии начального рассмотрения находятся проблемы, связанные с межотраслевым функционированием гражданско-правовой терминологии» [9].

Необходимо учитывать, что множество цивилистических дефиниций неизбежно попадает в тексты нормативных актов публичного права. При этом смысл данных гражданско-правовых дефиниций зачастую видоизменяется. Указанное неизбежно создает проблему разночтений применительно к одним и тем же дефинициям, используемым отраслями как частного, так и публичного права. По словам председателя Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации С.Е. Нарышкина, «в современном праве, во многом присутствуют следы прежних идеологических доктрин. К тому же в принятых законах нередко присутствуют "многочисленные декларативные и отсылочные нормы". Немало и дублирования, которое, вызвано быстрым и активным законотворчеством. Следствием этого процесса является большой объем и темпы роста законодательного массива, который характерен для российской правовой системы. Гражданам трудно разобраться во всех тонкостях правовых норм, а порой это сложно и людям подготовленным. Проблемным является и язык, которым пишутся законы. Он перегружен тяжелыми формулами, избыточно конкретными, а иногда излишне общими и, наоборот, неконкретными. Российское законодательство и правовая система со всеми ее достоинствами и недостатками находятся в состоянии перехода от одного этапа к другому, и само право нуждается в модернизации» [12].

С учетом обозначенного тезиса о необходимости устранения из законодательства «двойных определений» сложно согласиться с высказываемой в науке точкой зрения о том, что «однозначность термина в тексте закона заключается не в единственном его значении, а в одинаковом восприятии и единообразном толковании данной терминоединицы в пределах конкретной отрасли права» [9, с. 5]. Полагаем, что однозначность термина должна прослеживаться при его использовании во всех отраслях права.

В то же время заслуживает поддержки точка зрения, согласно которой «одной из основных тенденций развития гражданско-правового терминологического поля является терминологическая преемственность, которая обеспечивает стабильность функционирования юридической терминологии. Сохранение процесса преемственности необходимо сделать главнейшим принципом российского нормотворчества. В разных отраслях права юридический термин может обладать различными нормативными дефинициями, что оправдывается теми задачами, которые ставит перед собой законодатель, формулируя ту или иную отраслевую правовую норму. При межотраслевом функционировании гражданско-правовых терминов в законодательстве РФ идеальной моделью является употребление их в тех значениях, в которых они используются в гражданском праве» [9, с. 20–21].

Таким образом, анализ грамотного и согласованного использования дефиниций, в том числе гражданско-правовых, различными отраслями права выходит на первый план законотворческой работы.

В настоящей статье речь пойдет о таких правовых дефинициях, как «представительство» и «доверенность» применительно к порядку их регулирования отраслью гражданского права и последующего использования в иных отраслях права.

Уяснение места и роли указанных дефиниций в российском законодательстве является актуальной задачей юриспруденции. Значимость данного вопроса объясняется межотраслевым значением институтов представительства и доверенности.

Цель настоящей статьи заключается в установлении отраслевой принадлежности исследуемых правовых дефиниций, а также в уяснении порядка и возможности их совместного правового регулирования различными отраслями российского права.

Представительство как гражданское правоотношение на протяжении длительного времени привлекает исследователей, что объясняется его повышенной значимостью как одного из гарантов права субъекта на свободное участие в гражданском обороте. Нормы, регулирующие отношение представительства, реализуются как физическими, так и юридическими лицами. Расширяется сфера их включения в гражданский оборот, что способствует поиску оптимальных способов приобретения прав и выполнения обязанностей (за исключением прав и обязанностей, тесно связанных с личностью субъекта). Нормы, регулирующие отношение представительства, должны отвечать реалиям времени, что невозможно без повышенного внимания ученых к проблемам практики их реализации. Имеющиеся в законодательстве пробелы правового регулирования отношения представительства порождают противоречивую судебную практику, что значительно осложняет гражданский оборот и не позволяет субъектам эффективно вступать в правоотношение представительства.

Представительство как институт гражданского права нашло закрепление в отраслевой консолидации действующих в России узаконений в гражданско-правовой сфере – Своде законов гражданских 1832 г., как составной части Свода законов Российской Империи [6]. Составители Свода не внесли в понятие представительства принципиально новых положений, а лишь систематизировали накопившийся с 1649 г. правовой материал. Последующие редакции Свода, имевшие место в 1842 г. и 1857 г., имели те же недостатки, что и Свод в редакции 1832 г. В силу низкого уровня законодательной техники отсутствовало легальное определение представительства, не разграничивались уполномочие как односторонняя сделка представляемого и соглашение сторон, предшествовавшее совершению уполномочия. Позднее под представительством в праве дореволюционной России по общему правилу стало пониматься правоотношение, в силу которого одно лицо (представитель) действует вместо другого лица (представляемого) от его имени и за его счет, последствия же этих действий непосредственно переносятся на представляемого [11]. Советский период в развитии отечественного государства и права, проявившийся во внутренней политике периода с 1917 по 1921 г. охарактеризовался задачей скорейшего вытеснения любых спекулятивных отношений как чуждых советскому строю. Только личный труд мог быть источником приобретения собственности. Социалистические организации не должны были привлекать к своей деятельности представителей, не производящих продукта. Лишь с началом развертывания Новой экономической политики (НЭП) в 1921 г. наметились положительные тенденции в области либерализации гражданского оборота и «оживления» неотъемлемых его атрибутов, в том числе отношения представительства. Потребовалась перестройка гражданского законодательства, как инструмента, гарантирующего реализацию НЭП и обеспечивающего большую защиту и стабильность гражданского правопорядка.

В учебной литературе при классификации представительства традиционно выделяют его виды в зависимости от оснований возникновения [3; 4; 7; 8; 10]. Указывают, что в зависимости от оснований возникновения представительства последнее подразделяется на виды: договорное, законное и основанное на акте уполномоченного органа.

Считаем, что данная классификация не отражает всей сложности правоотношения представительства, классификацию представительства необходимо проводить не только по его видам, но и по формам. При этом виды представительства должны выделяться в зависимости от отраслевой принадлежности правоотношения представительства, а формы – в зависимости от оснований возникновения представительского полномочия. Практическая значимость¹ [9] и ценность предложенной классификации состоит в том, что она, во-первых, отграничивает материальное и процессуальное представительство от договорного представительства, представительства в силу закона и др., а во-вторых, позволяет вести разработку принципов, единых для каждой формы представительства. В зависимости от отраслевой принадлежности выделяются следующие виды представительства:

– материальное представительство, включающее в себя представительство в гражданском праве, трудовом праве, налоговом праве и др;

– процессуальное представительство, включающее в себя представительство в гражданском процессе, арбитражном процессе, уголовном процессе.

Отождествление материального и процессуального видов представительства недопустимо и основано на ошибочном стремлении урегулировать в рамках одного вида представительства все возможные действия, которые совершаются представителями от имени и за счет представляемых. Доводы сторонников объединения материального и процессуального видов представительства свидетельствуют лишь о том, что функции материального и процессуального представителя зачастую осуществляются одним и тем же лицом, что объясняется большей эффективностью такой деятельности (не секрет, например, что отстоять в суде правомерность совершения того или иного действия при прочих равных условиях значительно проще самому исполнителю данного действия, который лучше остальных осведомлен о всех тонкостях его совершения). Однако это не делает материальный и процессуальный виды представительства тождественными, поскольку объект их правового регулирования различен:

– объектом правоотношения материального представительства будут являться юридические и тесно связанные с ними фактические действия представителя, совершаемые от имени и за счет представляемого и регулируемые материальным правом,

– объектом процессуального представительства будут являться процессуальные действия, которые совершаются представителем от имени и за счет представляемого в предусмотренном процессуальным законодательством РФ порядке (ст. 54 Гражданского процессуального кодекса РФ [2]).

Что касается правового регулирования доверенности, то, согласно легальному определению, закрепленному в п. 1 ст. 185 Гражданского кодекса РФ [1], доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу или другим лицам для представительства перед третьими лицами.

Значение доверенности в современном гражданском обороте велико. Доверенность является, по общему правилу, основным документом, фиксирующим полномочия представителя перед третьим лицом в договорном представительстве. Доверенность опосредует внешнее отношение представительства, без которого теряет смысл все отношение представительства в целом.

Изучение понятий «представительство» и «доверенность» приводит к выводу о гражданско-правовой отраслевой принадлежности данных институтов и определяющих их дефиниций.

В то же время анализ норм иных отраслей права также указывает на факты использования ими данных дефиниций.

Так, согласно п.п. 1, 2 ст. 26 Налогового кодекса РФ [5], налогоплательщик может участвовать в отношениях, регулируемых законодательством о налогах и сборах через законного или уполномоченного представителя, если иное не предусмотрено НК РФ. Личное участие налогоплательщика в отношениях, регулируемых законодательством о налогах и сборах, не лишает его права иметь представителя, равно как участие представителя не лишает налогоплательщика права на личное участие в указанных правоотношениях. Согласно п. 3 ст. 26 НК РФ, полномочия представителя должны быть документально подтверждены в соответствии с НК РФ и иными федеральными законами. Статья 29 НК РФ предусматривает, что уполномоченный представитель налогоплательщика-организации осуществляет свои полномочия на основании доверенности, выдаваемой в порядке, установленном гражданским законодательством Российской Федерации, если иное не предусмотрено НК РФ. Уполномоченный представитель налогоплательщика – физического лица осуществляет свои полномочия на основании нотариально удостоверенной доверенности или доверенности, приравненной к нотариально удостоверенной в соответствии с гражданским законодательством Российской Федерации. Лицо, являющееся ответственным участником консолидированной группы налогоплательщиков, вправе делегировать предоставленные ему НК РФ полномочия по представлению интересов участников этой группы третьим лицам на основании доверенности, выданной в порядке, установленном гражданским законодательством Российской Федерации.

Анализ положений НК РФ о представительстве в налоговых правоотношениях показывает наличие в статьях 26 и 29 НК РФ оговорок о возможности предусмотрения в НК РФ иного порядка выдачи доверенности. В настоящее время такой иной порядок в НК РФ не прописан, что представляется обоснованным, поскольку глава 10 ГК РФ содержит достаточное регулирование данного института.

Однако даже при возможности специального правового регулирования института представительства и доверенности в нормах Налогового кодекса РФ отмечаем, что сами дефиниции «представительство» и «доверенность» используются законодателем в том значении и смысле, который придает им ГК РФ.

Аналогичный анализ норм административного, уголовного, гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства также показывает, что дефиниции «представительство» и «доверенность» используются в том значении и смысле, который придает им ГК РФ.

По итогам проведенного исследования автор пришел к выводу о том, что дефиниции «представительство» и «доверенность» имеют в плане своего установления гражданско-правовую отраслевую принадлежность. Иные отрасли права используют указанные дефиниции в значении, закрепленном за ними в главе 10 ГК РФ. При этом возможность конкретизации в нормах отдельных отраслей права объема полномочий представителя и требований, предъявляемых к форме и содержанию доверенности, не изменяют общего смысла дефиниций данных межотраслевых институтов.

Библиографический список

1. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая от 30 нояб. 1994 г. №51-ФЗ (ред. от 02.11.2013) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. №32, ст. 3301.

2. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 нояб. 2002 №138-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. №46, ст.4532.

3. Гутников О.В. Гражданское право: учебник / под ред. О.Н. Садикова. М.: Юрид. фирма «КОНТРАКТ»; «ИНФРА-М», 2006. Т. I. 493 с.

4. Ем В.С., Козлова Н.В., Корнеев С.М. Гражданское право. Общая часть: учебник; в 4 т. / под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008. Т. 1. 736 с.

5. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 г. №146-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // Рос. газета. 1998. 6 авг.

6. Свод законов Российской империи: в 16 т. СПб.: Тип. второго отд-ния собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1887. Т. 10. 403 с.

7. Советское гражданское право: в 2 т. / под ред. В.А. Рясенцева. М.: Юрид. лит., 1986. Т. 1. 560 с.

8. Советское гражданское право: учебник для высш. учеб. заведений / под ред. Ю.Х. Калмыкова, В.А. Тархова. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991. Т. 1. 452 с.

9. Суханов Е.А. Стенограмма вводной лекции для слушателей Российской школы частного права.URL: www.privlaw.ru (дата обращения: 04.10.2010).

10. Туранин В.Ю. Проблемы формирования и функционирования юридической терминологии в гражданском законодательстве РФ: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Белгород, 2002. 22 с.

11. Чернега О.А.Агафонова Н.Н., Артеменков С.В., Безбах В.В. Гражданское право: учебник / отв. ред. В.П. Мозолин, А.И. Масляев. М.: Юристъ, 2005. Ч. 1. 719 с.

12. Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. М.: Статут, 2003. Т. 1. 478 с.

13. Шкель Т. Точка опоры. Как сделать законы понятнее и лучше // Рос. газета. 2013. 5 сент.