Содержание

ПРАВОВАЯ ПРИРОДА АЛЕАТОРНЫХ ДОГОВОРОВ И ИХ МЕСТО В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ДОГОВОРОВ

Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права
Российско-таджикский славянский университет. 734025, Республика Таджикистан,
г. Душанбе, ул. М. Турсун-заде, д. 30
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Ключевые слова: алеаторные договоры; меновые договоры; встречное предоставление; риск

В современных условиях гражданско-го оборота структура большинства граждан-ско-правовых договоров такова, что обязан-ности одной стороны совершить определен-ные действия соответствует встречная обя-занность контрагента предоставить эквива-лент. Другими словами, в большинстве слу-чаев лицо принимает на себя обязанность по договору, исключительно рассчитывая на встречное предоставление. Структура таких договорных отношений представляет собой возмездную сделку, где объемы и соотношение встречных предоставлений каждой из сторон определены в момент заключения договора. В юридической литературе такого рода договоры называют меновыми (коммутативными). К примеру, по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется оказать определен-ные услуги взамен на установленную договором оплату стоимости этих услуг заказчиком. 

Наряду с меновыми договорами в нау-ке гражданского права выделяют и такие возмездные договоры, в которых исполне-ние договорной обязанности одной сторо-ной договора не всегда приводит к возник-новению встречной обязанности ее контр-агента предоставить определенный догово-ром эквивалент, т.е. в результате заключе-ния договора обмен теми или иными иму-щественными благами может и не произой-ти. В качестве примера в литературе очень часто приводится договор страхования, где исполнение своей обязанности страховате-лем по уплате страховой премии может не привести к исполнению страховщиком сво-их обязанностей по страховой выплате, по-скольку последние обусловлены наступле-нием случайных обстоятельств, не завися-щих от воли участников договора страхова-ния. Налицо неопределенность в части по-следствий заключения договора. Такие воз-мездные договоры в науке гражданского права получили название алеаторных дого-воров.

В отличие от меновых договоров, пре-дусматривающих исключительно опреде-ленные, заранее известные действия, со-держание алеаторных договоров составляют неизвестные, неопределенные события, а поэтому на стадии их заключения каждая из сторон не может возлагать надежды на какой-либо определенный эквивалент, поскольку объем обязательств контрагента определяется только в момент наступления обусловленного договором условия.

В связи с диаметрально противопо-ложным, взаимоисключающим характером меновых и алеаторных договоров большин-ство авторов, уделяющих внимание про-блеме алеаторных договоров, определяют их путем противопоставления меновым (коммутативным) договорам. В.А. Белов даже рассматривает слово «коммутатив-ный» в качестве антонима к слову «алеа-торный» [3, с. 56]. К.П. Победоносцев, со-поставляя меновые и алеаторные договоры [20, c. 527], усматривал различия между ни-ми в том, что в меновых договорах «пред-метом мены или оплаты служит исполне-ние, действие или имущество, имеющее, при самом заключении договора, определи-тельное значение и подлежащее хотя при-близительной оценке» [20, c. 564]. В алеа-торных же договорах, по мнению выдающе-гося правоведа, напротив, «предметом дого-вора и побуждением к нему служит не оп-ределительная выгода, а лишь вероятность, большая или меньшая, выгоды или потери. Исполнительное по договору действие, с обеих сторон, а иногда с одной только сто-роны, состоит, по намерению сторон, в за-висимости от события, о котором совсем неизвестно – случится ли оно или вовсе не случится» [20, c. 564].

По мнению Р. Саватье, «в меновых договорах предоставляют и обещают предоставить те вещи, которые уже существуют либо достоверно будут существовать... В рисковых договорах, наоборот, обещают предоставить шанс, вероятность. Неизвестная заранее возможность реализации этой вероятности и составляет предмет договора» [22, c. 223].

Разграничивая алеаторные (рисковые) и меновые договоры Е. Годэмэ отмечал, что в меновых договорах размер взаимных пре-доставлений допускает непосредствен¬ное определение и не зависит от какого-либо неизвестного события. В алеаторных дого-ворах, напротив, «предоставление, обещан-ное одной из сторон, зависит, в смысле сво-его существования или размера, от неиз-вестного события, неизвестность которого не позволяет при заключении договора оп-ределить шансы выигрыша или потери» [7, c. 32].

Противопоставляя алеаторные сделки меновым, Потье отмечал, что выгода, полу-чаемая каждым из контрагентов в меновых, есть точный эквивалент другой вещи, кото-рую каждый из контрагентов дает со своей стороны или обязуется дать другому. В алеаторных же договорах «то, что получает каждый из контрагентов, не есть эквивалент другой вещи, которую он дал или обязался дать, но есть эквивалент риска, который он возложил на себя, suscepti periculi pretium» [30, c. 299].

В приведенных высказываниях отчет-ливо демонстрируется дифференциация алеаторных и меновых договоров, однако понять максимальным образом правовую природу договоров с алеаторной состав-ляющей данные высказывания, на наш взгляд, не позволяют.

В целях полного и всестороннего ис-следования правовой природы алеаторных договоров представляется методологически правильным и необходимым первоначально выявить собственно понимание термина «правовая природа». В юридической науке данный термин довольно широко использу-ется. Его часто применяют, когда пытаются раскрыть правовые особенности того или иного правового института, дать исчерпы-вающую характеристику тому или иному правовому явлению. Но, несмотря на столь частое применение названного термина, до сих пор он остается формально неопреде-ленным в правовой науке. В юридической литературе можно лишь встретить отдель-ные высказывания исследователей относи-тельно данной категории. В частности, С.С. Юрьев под термином «правовая при-рода» понимает «либо суждение о юридиче-ской значимости реальных жизненных от-ношений, либо высшее системно-понятийное выражение правового институ-та» [28, c. 34].

Имея в виду неразработанность на-званной категории, в контексте настоящей статьи при выявлении правовой природы алеаторных договоров в основу понимания термина «правовая природа» считаем целе-сообразным положить общефилософское значение слова «приро¬да», означающее «общее понятие об объекте, задающее принципиальную схему понимания и объ-яснения того или иного конкретного пред-мета изучения, его основных характери-стик» [25, c. 509]. В связи с этим исследова-ние правовой природы алеаторных догово-ров требует выявления их специфических характеристик, позволяющих построить схему их понимания.

Прежде всего следует отметить, что этимологическое понятие термина «алеа-торный» происходит от латинского слова «alea», означающего азартную игру, играль-ную кость, производное слово «алеатор» («aleator») означает «азартный игрок». Сле-довательно, если связывать понятие алеа-торного договора с его этимологией, то алеаторные договоры сводятся лишь к дого-ворам игр и пари. Однако в юридической литературе к договорам с алеаторной со-ставляющей помимо игр и пари относят также лотерею, тотализатор, договор стра-хования, пожизненное содержание с ижди-вением, действия по внесению имущества в уставный капитал хозяйственных обществ, срочные биржевые сделки и др.

Следует отметить, что термин «алеа-торный» законодателем Республики Таджи-кистан не используется, но, несмотря на это, алеаторные договоры являются далеко не новым институтом гражданского права. История цивилистики знает множество рисковых договоров, которые многие исследователи отождествляют с алеаторными. Отдельные виды таких договоров были известны еще римскому праву. Среди них можно назвать алеаторный заем – особый вид процентного займа, где кредитор, давая деньги взаймы, соглашается на то, что он сохраняет право требовать возврата валюты только при известных условиях. В случае ненаступления их он теряет означенное право. Принимая на себя, таким образом, в тех или иных пределах риск, periculum, кре-дитор, взамен этого, в качестве премии, periculi pretium, имеет право выговорить для себя процент выше нормального. В до-юстиниановском праве для этих случаев не существовало никакого законного макси-мума, Юстиниан установил для них закон-ный максимум в 12%.

Наиболее раннюю форму алеаторного займа составляет морской заем, pecunia trajecticia или foenus nauticum, заимствован-ный из греческого права. Сущность его за-ключается в том, что деньги даются лицу в связи с отправкой корабля с условием, что он подлежит возврату только в случае бла-гополучного прибытия корабля к месту его назначения [11]. Подобного рода заем – бодмерейный заем был известен также рус-скому гражданскому праву. Вот что о нем пишет К.П. Победоносцев: «Бодмерейный заем делается в виду известного морского перехода, и уплата предполагается лишь в случае благополучного перехода в место назначения; в противном случае, т.е. при случайной гибели корабля и груза, теряется право на уплату занятых денег. За этот риск кредитор выговаривает себе усиленные проценты или премию. Итак, бодмерейный заем соединяется с особым риском и состо-ит в аналогии со страхованием, а потому причисляется обыкновенно к разряду дого-воров о неверном и случайном» [21].

К.П. Победоносцев относил к разряду алеаторных (рисковых) договоров также передачу имения при жизни с обязательством производить пожизненный доход; взаимное страхование пенсий и пожизненных доходов, пари, заклад, срочные сделки о поставке товаров и биржевых бумаг, основанные, под влиянием биржевой спекуляции, на расчете разницы цен (Differenzgeschдft) [20, c. 28, 564].

А.Яновский, ссылаясь на русское до-революционное законодательство, к катего-рии алеаторных договоров причисляет «по-купку на счастье» – куплю-продажу вещи, ценность которой не может быть заранее определена либо периодически изменяется (например, продажа будущего урожая (жат-вы) открывшегося наследства, процесса, покупка рыбной тони и т.д.) [29, c. 804].

Какова же правовая характеристика алеаторных договоров?

В науке гражданского права алеатор-ные договоры принято понимать как разно-видность возмездных договоров. На их воз-мездный характер указывал О.С. Иоффе [13, c. 295], обращает внимание В.А. Запоро-щенко [12, c. 10], М.Н. Малеина [9, c. 243] и др.

Несмотря на устоявшееся традицион-ное понимание алеаторных договоров как разновидности возмездных, в юридической литературе, высказана и полярная точка зрения. В частности, И.В. Миронов находит безвозмездным алеаторный договор органи-затора и игрока, поскольку в нем нет встречного возмещения в связи с возможно-стью безвозвратной потери первоначально-го взноса игрока [17, c. 17]. Данная точка зрения, признавающая договор игры без-возмездным, на наш взгляд, является спор-ной по следующим причинам.

Критерием разделения договоров на возмездные и безвозмездные выступает на-личие или отсутствие встречного предос-тавления во взаимоотношениях контраген-тов по договору. В связи с этим договор иг-ры никаким образом не может носить без-возмездный характер, поскольку принятие на себя определенных обязательств одной стороной такого договора всегда сопровож-дается встречным предоставлением со сто-роны контрагента. И пусть здесь имеется большая вероятность того, что кто-либо из участников соглашения получит встречное предоставление объемом меньшим, чем са-мим предоставленное, или вообще его не получит. Пусть получение выгоды здесь ставится в зависимость от обстоятельств, не подчиненных воле участников правоотно-шения. Самое главное, что получение выго-ды от договорных взаимоотношений ожидается сторонами. Главное здесь не в том, наступит или нет обмен предоставлениями, а в том, что стороны, вступая в договорные отношения, рассчитывают на данный обмен. Ведь даже, несмотря на неопределенность представления, каждая из сторон договора игры предполагает его получение от своего контрагента, ради этого предоставления они и заключают договор. Сказанным нами хотелось подчеркнуть, что основополагающее значение в разделении договоров на возмездные и безвозмездные имеет именно наличие встречности предоставления, а не его эквивалентности. Как справедливо отмечает М.И. Брагинский, «возмездность не означает и даже не предполагает в виде общего правила непременно эквивалентного пре-доставления обеих сторон» [4, c. 197]. Воз-мездные договоры – это договоры, опосре-дующие обмен участников имущественного оборота теми или иными благами, являю-щимися объектами последнего, и «неэкви-валентность взаимных предоставлений по договору, даже совершенно очевидная …, не делает возмездный договор... безвоз-мездным» [8, c. 306].

Советская цивилистика также не рас-сматривала эквивалентность встречного предоставления в качестве необходимого условия признания договора возмездным. Однако следует отметить, что в дореволю-ционном гражданском праве дискуссион-ным являлся вопрос о соотношении размера встречных предоставлений контрагентов по договору. В связи с этим в XIX в. были вы-двинуты теории объективной и субъектив-ной эквивалентности. Согласно теории объ-ективной эквивалентности для признания сделки возмездной требовалось, чтобы дей-ствия контрагентов были объективно равны (например, для признания сделки возмезд-ной куплей-продажей необходимо, чтобы лицо уплатило цену вещи, равную ее стои-мости). Данная теория необоснованно рас-ширяла понятие безвозмездного договора и позволяла признавать большинство сделок безвозмездными, что по справедливому за-мечанию М.А. Астаховой, «не отвечало бы потребностям оборота» [2, c. 34].

В соответствии с теорий субъективной эквивалентности возмездной можно считать такую сделку, в которой каждая сторона считает, что получает столько же, сколько дает контрагенту (например, приобретая на аукционе вещь, лицо осознает, что уплачивает за нее цену, превышающую ее стоимость). Основу данной теории составляло субъективное восприятие эквивалентности, которое, будучи неопределенной относительной категорией, затрудняло разграничение возмездных и безвозмездных сделок. Определенные недостатки вышеназванных теорий явились причиной их невосприятия.

Указывая на возмездный характер до-говора организатора и игрока, М.Н. Малеи-на справедливо отмечает, что игрок, опла-чивая ставку, получает от организатора встречное предоставление в форме выиг-рыша, а также в форме организации и про-ведения розыгрыша [9, c. 380].

Однако признание с нашей стороны договора игры возмездным не означает, что мы придерживаемся устоявшегося понима-ния всех алеаторных договоров возмездны-ми.

На наш взгляд, не все алеаторные до-говоры носят возмездный характер. В част-ности, заключение пари не всегда преду-сматривает наличие встречного предостав-ления. К примеру, участники пари, споря, какая из футбольных команд одержит побе-ду, обязуются предоставить обусловленное предоставление по результатам матча. В данном случае спорщики понимают, что в конечном счете обусловленное пари пре-доставление (выигрыш) получит только один из них, причем участник, его предос-тавивший, не рассчитывает на обмен пре-доставлениями. Иначе говоря, имуществен-ному предоставлению одного участника пари не соответствует встречное имущественное предоставление его контрагента. Налицо все признаки безвозмездного характера таковых договорных отношений.

В вышеприведенном договоре игры возмездность сохраняется и в том случае, когда игрок, оплативший ставку, проигры-вает и не получает выигрыша от организа-тора, поскольку, сделав ставку, он ожидает встречное предоставление, рассчитывает на него, собственно ради этого предоставления он и вступает в игру. Договор игры в данном случае заключается в расчете на встречное предоставление со стороны организатора. В пари же уже при самом его заключении расчет на обмен благами не предусматривается. Каждый из спорщиков понимает, что в итоге, обусловленный выигрыш предоставит один из них, не ожидая встречного получения чего-либо от контрагента.

Сказанным мы хотели обратить вни-мание на то, что при решении вопроса о возмездности или безвозмездности договора большое значение имеет выявление направленности намерений сторон получить или нет встречное предоставление. Безвозмездный характер пари, на наш взгляд, подтверждает тот факт, что выполнение проигравшим участником своей обязанности по предоставлению выигрыша нисколько не связано с ожиданием с его стороны какого-либо встречного предоставления от своего контрагента. А.Л. Маковский (правда, при-менительно к договору дарения) обозначил этот признак как отсутствие «причинной обусловленности» дарения встречным пре-доставлением со стороны одаряемого [15, c. 305]. Именно отсутствие признака при-чинной обусловленности пари встречным предоставлением со стороны выигравшего игрока и подтверждает безвозмездный ха-рактер пари.

К.П. Победносцев, характеризуя воз-мездные договоры, указывал, что в них «возможны 3 случая: 1) действие и соответ-ствующее ему воздействие соединяются в одном моменте или следуют одно за другим непосредственно. Это – размен наличной вещи на другую наличную вещь (Baarverkehr, Baargeschдft, affaire au comptant, Baakauf, Baartausch). Мена, купля-продажа; 2) действие совершается в на-стоящем, а воздействие отнесено к будуще-му. Это будет кредитная сделка (affaire, marchй б terme); 3) действие, и воздействие отнесены к будущему. Например, договор о поставке» [21]. Так или иначе, имеются ли действие и воздействие (т.е. встречные пре-доставления) непосредственно, или одно из них либо оба отнесены к будущему, в воз-мездных договорах они предполагаются. Если же получение встречного предостав-ления не предполагается, то и о возмездно-сти договора говорить нечего.

Однако в юридической литературе большое распространение получила точка зрения, сторонники которой находят дого-вор пари возмездным. Так, Н.Б. Щербаков, задаваясь вопросом о возмездности или без-возмездности пари, приводит суждения французских правоведов Г. Дернбурга, Б. Виндшейда, Потье, Р. Саватье и приходит к мнению о возмездности пари в силу того, что его целью является перенесе-ние риска с одного участника пари на другого. Возмездный характер пари, по его мнению, объясняется включением в состав волеизъявления сторон цели совершения сделки в виде распределения определенного риска [27, c. 47].

По нашему мнению, необоснованно признавать возмездный характер пари толь-ко по причине наличия взаимного риска у спорщиков. Гражданскому праву известно множество договоров, опосредованных на-личием обоюдного риска сторон. К приме-ру, в договоре поставки риск имеется и у поставщика, выражающийся в вероятности непоставки или ненадлежащей поставки предмета договора, и у покупателя, прояв-ляющийся в вероятности неполучения, не-получения в срок или получения ненадле-жащего качества предмета договора. Одна-ко договор поставки является возмездным не по причине наличия взаимного риска у сторон, а потому, что каждая из сторон по-лучает встречные предоставления друг от друга в виде поставки предмета договора со стороны поставщика и оплаты предмета до-говора со стороны покупателя. Другой при-мер: в юридической литературе никто не оспаривает возмездный характер страхова-ния. Как пишет по этому поводу М.И. Бра-гинский, «рассматриваемый договор, несо-мненно, всегда являлся и является возмезд-ным» [5, c. 285]. Возмездным он остается и тогда, когда страховой случай не наступает, поскольку договор был заключен в расчете на встречное удовлетворение со стороны страховщика в виде получения от него стра-ховой выплаты. Опять же здесь возмезд-ность определяется не наличием взаимного риска у сторон, хотя он и присутствует (риск страхователя выражается в вероятно-сти неполучения страховой суммы, а стра-ховщик несет риск наступления страхового случая и при наличии последнего произво-дит страховую выплату).

Встречные предоставления сторон гражданско-правовых договоров не могут определяться неимущественной категорией, в том числе риском. Как нам кажется, хотя законодатель и не раскрывает понятия встречного предоставления, его правовой природе свойственен исключительно иму-щественный характер. Еще Д.И. Мейер от-мечал, что возмездные договоры – это дого-воры по обоюдному приобретению имуще-ственных прав [16]. Поэтому встречное предоставление может выражать собой только какое-либо из имущественных благ, перечисленных в ст. 140 Гражданского ко-декса Республики Таджикистан, а именно: вещи, деньги, ценные бумаги, работы, услу-ги, информацию, результаты творческой интеллектуальной деятельности, фирмен-ные наименования, товарные знаки и иные средства индивидуализации изделия, иму-щественные права. То есть возмездные до-говоры – это договоры, опосредующие об-мен участников гражданского оборота оп-ределенными имущественными благами, но никак не риском.

Некоторые ученые разделяют догово-ры на возмездные и безвозмездные в зави-симости от цели получения выгоды. Так, К.П. Победоносцев отмечал, что, «если в договоре видно, что при заключении каждая сторона имела свою выгоду, материальную или денежную, договор будет обоюдно интересный; если видимая выгода на одной стороне, а с другой стороны не видно выгоды или вознаграждения или видно только намерение доставить выгоду одной проти-воположной стороне, то договор будет без-мездный…»

На наш взгляд, само по себе намере-ние получить выгоду от заключения дого-вора не является критерием признания до-говора возмездным. Как справедливо отме-чал Д.И. Мейер, одна только выгода, приоб-ретаемая лицом вследствие сделки, без рас-ширения сферы его имущественного поло-жения, не делает сделку возмездной. Воз-мездность предполагает взаимное обогаще-ние или хотя бы его ожидание, но никак не намерение получить выгоду.

Слово «выгода» означает пользу, пре-имущество [19, c. 398], и она не обязательно должна иметь имущественный характер. Выгода может присутствовать в действиях дарителя, выражаясь, например, в задабри-вании, привлечении на свою сторону ода-ряемого, однако такое положение в любом случае не делает дарение возмездным.

Итак, некоторые виды пари являются безвозмездными в силу отсутствия встреч-ного предоставления и расчета на него сто-ронами. Ни обоюдный риск, ни наличие цели сторон получить выгоду не делают пари возмездным.

Что дает нам обоснование безвозмезд-ности пари?

Признание безвозмездными некото-рых пари соответственно приводит к выво-ду, что не все алеаторные договоры являют-ся возмездными, а значит, алеаторные дого-воры не являются разновидностью возмезд-ных договоров, каковыми традиционно их признают в юридической литературе. По-этому распадается классификация возмезд-ных договоров на алеаторные и меновые.

Именно это в настоящей статье мы пытаемся доказать. По нашему мнению, возмездные договоры не могут делиться на меновые и алеаторные, потому что, как бы-ло показано выше, в определенных алеатор-ных договорах отсутствует критерий, по-зволяющий причислять их к возмездным (имеется в виду встречное предоставление).

Итак, мы считаем, что алеаторные до-говоры не являются разновидностью воз-мездных договоров. Конечно, отдельные из них являются возмездными, но это только отдельные из них, а не целая группа алеа-торных договоров. На наш взгляд, алеатор-ные договоры можно отнести к разновидно-сти рисковых договоров.

Исследуя правовую природу алеатор-ных договоров, необходимым представляет-ся рассмотреть дискуссионный вопрос о разграничении алеаторных и условных сде-лок.

М.И. Брагинский находит конструк-цию алеаторных договоров разновидностью условных сделок, поскольку, как считает ученый, в алеаторных договорах, «как и в иных условных сделках, возникновение прав и обязанностей поставлено в зависи-мость от обстоятельства, относительно ко-торого неизвестно, наступит ли оно» [6, c. 259]. Такое утверждение, на наш взгляд, является ошибочным или, по крайней мере, спорным.

Алеаторные договоры, конечно, име-ют определенное сходство с условными сделками, поскольку в них, как и в услов-ных сделках, конечный результат зависит от неопределенного неизвестного обстоятельства. Однако связь в двух указанных договорах конечного результата с неопределенным событием не является тем веским основанием, позволяющим признавать алеаторные договоры разновидностью условных сделок, хотя бы потому, что неопределенность в алеаторном договоре качественно отличается от неопределенности в условных сделках. Данное различие проявляется в следующем.

Неопределенность алеаторного дого-вора не создается его сторонами, а устанав-ливается императивным предписанием за-кона, в силу чего данная неопределенность приобретает значение основополагающего признака любого алеаторного договора, от-сутствие которого приводит к невозможно-сти существования последнего. К примеру, характерным для алеаторного договора иг-ры или пари является то, что неопределен-ность является необходимым существенным элементом всякой игры или пари, отсутст-вие или отпадение которого влечет невоз-можность существования игры или пари как таковых. В условных же договорах неопределенность создается самими сторонами договора, а поэтому ее отсутствие не повлияет на существование самого договора. Как справедливо отмечает Т.С. Мартьянова, условие может иметь место в любой гражданско-правовой сделке, являясь дополнительной, случайной ее частью и представляя собой присоединенную сторонами к главной (основной) сделке оговорку. Такая сделка может существовать и при отпадении усло-вия [10, c. 81]. Алеаторные договоры, на-против, невозможны без указания на неиз-вестное неопределенное обстоятельство, которое является их необходимым услови-ем. Подчеркивает решающее значение не-определенности для существования самого алеаторного договора следующее изречение К.П. Победоносцева: «И в других договорах могут быть помещаемы условия в связи со случаем или с неизвестным событием, но в тех договорах условия эти не имеют существенного значения: могут быть и не быть, и договор (напр., мена, заем, наем и пр.) не изменяет от того своего свойства» [19, c. 565].

Неопределенность наступления усло-вия в сделках под условием не влечет за со-бой неопределенности самих обязательств сторон. Для алеаторных договоров харак-терно иное: Присущая результату игры не-определенность в момент заключения дого-вора игры придает неопределенность и обя-занности организатора произвести оплату соответствующего выигрыша, не превращая в то же время сам договор игры в условную сделку.

Не в пользу признания алеаторных до-говоров разновидностью условных сделок говорит еще одна их отличительная особен-ность. В условных сделках права и обязан-ности сторон возникают при наступлении определенного события (явления, действия), а до наступления таковых права и обязанности не возникают, хотя сделка и совершена. В алеаторных же договорах права и обязанности возникают при самом совершении договора, но предмет какой-либо обязанности, т.е. действие, которое надлежит совершить обязанному лицу, зависит от наступления определенного события (явления, действия). Такое соотношение условных и алеаторных сделок произвел еще В.И. Серебровский, полагавший невозможным отнесение алеаторных договоров к числу условных. В частности, он писал, что «в условном договоре от наступления неизвестного события зависит существование самого договора. При алеаторном же договоре существование самого договора несомнен-но; от наступления неизвестного события зависит только, какая из сторон выиграет и какая проиграет» [23, c. 339–340]. Следуя В.И. Серебровскому и подчеркивая, что ус-ловным в алеаторном договоре страхования является не возникновение обязанности, как в условных сделках, а предмет уже возникшей обязанности, Ю.Б. Фогельсон отмечает, что в страховании возможно наступление страхового случая и до заключения договора страхования (ст. 261 КТМ), но обязанность страховщика возникает не при наступлении страхового случая, а при вступлении в силу договора страхования. Таким образом, правовым последствием наступления страхового случая является не возникновение новой обязанности, а «запланированное» изменение предмета уже возникшей обязанности. До наступления страхового случая предмет обязанности условен («пла-тить при наступлении страхового случая»), а после его наступления предметом обязан-ности становится безусловное «платить» [26, c. 22].

Интересен тот факт, что М.И. Брагин-ский, рассматривая алеаторные договоры как разновидность условных сделок, в то же время предлагает провести дихотомическое деление возмездных договоров на «мено-вые» и «рисковые» («алеаторные») [4, c. 395]. При этом возникает вопрос, может ли отдельная группа алеаторных договоров быть одновременно подвидом и возмездных и условных договоров, если последние при-надлежат различным дихотомическим группам, в основе которых лежат разные основания.

Можно многократно отнести один и тот же договор к различным дихотомиче-ским группам. К примеру, договор купли-продажи является возмездным, меновым, взаимным, может быть свободным или обя-зательным и т.д. Но относить отдельную дихотомическую группу договоров к разно-видностям другой договорной дихотомии , по нашему мнению, попросту абсурдно. Это то же самое, если сказать, что все меновые договоры являются, предположим, свободными или обязательными.

Говоря об алеаторных договорах, имеют в виду не отдельный вид договора, а определенную совокупность договоров, об-ладающих рядом присущих только им осо-бенностей. Общность таких договоров вы-ражается в следующем.

Алеаторные договоры обусловлены наличием риска при их заключении, причем риск здесь не просто присутствует в той или иной степени, а приобретает определяющий смысл в договоре, характеризует его. Алеаторными именуются договоры, «каждый из участников которых спекулирует на опре-деленный риск» [18, c. 209].

Обращая внимание на основопола-гающее значение риска в алеаторных дого-ворах, К.П. Победоносцев определял их как договоры, в которых «расчет на неверное и случайное составляет основную цель и главное содержание» [19, c. 565], поскольку намерения сторон, конечный результат и материальная ценность договора «поставле-ны в зависимость от события совершенно неизвестного, или случайного, или только вероятного, так что при заключении его со-вершенно неизвестно, которая сторона в конечном результате выиграет, получит большую выгоду» [20, c. 28]. Побудительной причиной (мотивом) в такого рода договорах, по мнению ученого, является либо страх действительной опасности (в договорах страхования), либо надежда на действие случая (в договорах об игре и о закладе (пари) [20, c. 564].

Риск, принимаемый на себя каждой из сторон в алеаторных договорах, по мнению О.С. Иоффе, выражается в допустимости того, что «либо один, либо другой контр-агент фактически получит встречное удов-летворение меньшего объема, чем им самим представленное» [13, c. 295].

Рассматривая категорию риска в алеа-торных договорах как первостепенную, Ма-зо аргументирует свои рассуждения тем, что отсутствие риска в алеаторной сделке влечет ее ничтожность [22, c. 12]. Так, договор страхования будет являться ничтожным, если событие, в нем предусмотренное, уже наступило или стало невозможным еще до заключения договора, поскольку «неопределенность является необходимым существенным элементом всякой страховой сделки, отсутствие или отпадение которого влечет невозможность существования страховой сделки как таковой» [3, c. 94].

Характеризуя алеаторные договоры М.И. Брагинский определяет их как догово-ры, в которых распределение риска между сторонами составляет их цель [6, c. 258].

Итак, исследование алеаторных дого-воров позволяет выявить присущие только им качества, дающие возможность выделять их в отдельную самостоятельную разновид-ность в системе гражданско-правовых дого-воров. Но что дает эта самостоятельность? Ведь исследование любого правового ин-ститута должно проводиться не ради самого исследования, а потому, что в таком иссле-довании нуждается определенное общество и его правовая система. Как отмечал из-вестный русский правовед П.И. Люблин-ский, «определение должно иметь место только тогда, когда оно удовлетворяет оп-ределенным практическим потребностям...» [14, c. 13], а иначе теряется смысл его суще-ствования. Поэтому выделения алеаторных договоров в самостоятельную договорную группу будет иметь смысл, только если в таком выделении имеется практическая по-требность. В чем же заключается практиче-ская значимость признания за алеаторными договорами самостоятельного характера? На наш взгляд, практическое значение де-ления гражданско-правовых договоров на отдельные виды, в том числе и на алеатор-ные, заключается в необходимости установ-ления определенных правил, общих только для одних договоров данной разновидности. Речь идет о едином правовом режиме, т.е. о некоем порядке регулирования, который выражен в комплексе правовых средств, ха-рактеризующих особое сочетание взаимо-действующих между собой дозволений, за-претов, а также позитивных обязываний и создающих особую направленность регули-рования того предмета (явления), в отноше-нии которого он установлен [1, c. 243].

Если нет необходимости в особом правовом режиме отдельной совокупности договоров, то и их выделение из общей до-говорной массы не представляется целесо-образным, а поэтому выделение алеаторных договоров в отдельную разновидность име-ет смысл только, если такое выделение вы-звано необходимостью особого правового регулирования. То есть, чтобы самостоя-тельность алеаторных договоров имела оп-ределенную надобность, необходимо вы-явить потребность таких договоров в осо-бом правовом режиме, едином для всех них.

Как уже отмечалось в настоящей ста-тье, цивилистическая наука к договорам с алеаторной составляющей относит игры, пари, лотерею, тотализатор, договор стра-хования, пожизненное содержание с ижди-вением, действия по внесению имущества в уставный капитал хозяйственных обществ, срочные биржевые сделки. Можно ли гово-рить, что все указанные договоры, призна-ваемые в юридической литературе алеатор-ными, имеют особый единый для всех них правовой режим? Ответ на этот вопрос име-ет важное значение, поскольку позволит окончательно определить, какие именно из перечисленных договоров являются истин-но алеаторными.

Анализ действующего гражданского законодательства позволяет выявить особый правовой режим лишь в отношении отдельных договоров, признаваемых наукой алеаторными. В частности, законодатель лишает участников договоров игры и пари судебной защиты в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения их прав. Это означает, во-первых, что стороны указанных договоров в случае нарушения или оспаривания их прав не могут обраться за их защитой в суд ни одним из предусмотренных законом способов, как это могут сделать стороны иных договоров (ст. 11, 12 ГК Республики Таджикистан). Во-вторых, в отличие от дру-гих договоров, игры и пари не могут быть изменены или расторгнуты по решению су-да при существенном нарушении договора другой стороной, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значитель-ной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении дого-вора (п. 2 ст. 482 ГК Республики Таджики-стан).

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что данный правовой режим распространяется исключительно на договоры игры и пари и не может быть применим к иным договор-ным конструкциям, признаваемым в науке гражданского права алеаторными. Напри-мер, ст. 1078 Гражданского кодекса Респуб-лики Таджикистан, регулирующая проведе-ние лотерей и тотализаторов, предусматри-вает возможность возмещения убытков, причиненных нарушением договора со сто-роны организатора. Глава 51 Гражданского кодекса Республики Таджикистан, регули-рующая договор страхова¬ния, предусматри-вает различные способы защиты прав субъ-ектов страховых отношений. Это и возме-щение убытков (ст. 1032; п. 3 ст. 1036; п. 3 ст. 1045; ст. 1048), и признание договора недействительным (ст. 1020; п. 3 ст. 1030; п. 1 ст. 1036; ст. 1040), и принудительное заключение договора (п. 1 ст. 1023), а также изменение и прекращение договорных от-ношений (п. 2, 3 ст. 1045). Глава 32 Граж-данского кодекса Республики Таджикистан, регулирующая договор пожизненного со-держания с иждивением, также предусмат-ривает возможность обращения в суд в слу-чае нарушения или оспаривания прав сто-рон по договору (п. 3 ст. 616, ст. 621).

Какого-либо иного особого правового режима, который бы был применим ко всем договорам, признаваемым к науке алеатор-ными, гражданским и иным законодатель-ством не предусмотрено. Это, на наш взгляд, означает, что истинно алеаторными договорами являются лишь договоры игр и пари.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Теория права. М.: БЕК, 1995. 223 с.

2. Астахова М.А. Возмездность и безвоз-мездность в гражданском праве // Юрист. 2006. №9. С. 23–27.

3. Белов В.А. Игра и пари как институты гражданского права // Законодательство. 1999. №9. С. 13–21.

4. Брагинский М.И., Витрянский В.В. До-говорное право. Общие положения. М.: Статут, 2001. Кн. 1. 800 с.

5. Брагинский М.И., Витрянский В.В. До-говорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М.: Статут, 2002. Кн. 3. 1037 с.

6. Брагинский М.И., Витрянский В.В. До-говорное право. Договоры о банковском вкладе, банковском счете, банковские расчеты, конкурс, договоры об играх и пари. М.: Статут, 2006. Кн. 5. Т. 1. 735 с.

7. Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. 511 с.

8. Гражданский кодекс Российской Феде-рации. Ч. 2. Текст, комментарии, алфа-витно-предметные указатель / под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. 700 с.

9. Гражданское право: учебник / под ред. В.П. Мозолина. М.: Юристъ, 2004. 719 с.

10. Гражданское право: в 2 т. / под ред. Е.А. Суханова. М.: Вольтерс Клувер, 2005. Т. 2, полутом 2. 518 с.

11. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права [Электронный ресурс]. М.: Зерца-ло, 2003. Доступ из справ-правовой сис-темы «Гарант».

12. Запорощенко В.А. Особенности право-вого регулирования алеаторных сделок в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. 24 с.

13. Иоффе О.С. Обязательственное право. М.: Юрид. лит, 1975. 880 с.

14. Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2004. 248 с.

15. Маковский А.Л. Дарение // Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2: Текст, комментарии, алфавитно-предметные указатель / под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. 700 с.

16. Мейер Д.И. Русское гражданское право. [Электронный ресурс]. Пг: Типография «Двигатель», 1914. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».

17. Миронов И.В. Проблемы алеаторных правоотношений в российском праве. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. 25 с.

18. Морандьер де ла Л.Ж. Гражданское пра-во Франции / пер с фр. Е.А. Флейшиц. М.: Изд-во иностр. лит., 1958. 742 с.

19. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1949.

20. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. 3: Договоры и обязательства. СПб., 1896. 749 с.

21. Победоносцев К.П. Курс гражданского права [Электронный ресурс]. СПб.: Си-нодальная типография, 1896. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».

22. Саватье Р. Теория обязательств. М.: Прогресс, 1972. 440 с.

23. Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997. 567 с.

24. Страхование от А до Я / под ред. Л.И. Корчевской, К.Е. Турбиной. М.: ИНФРА-М, 1996. 624 с.

25. Философский энциклопедический сло-варь / под ред. С.С. Аверинцева, Э.А. Араб-оглы, Л.Ф. Ильичева, С.М. Ковалева и др. М.: Сов. энциклопе-дия, 1989. 815 с.

26. Фогельсон Ю.Б. Комментарий к страхо-вому законодательству (поста¬тейный) М.: Юристъ, 2002. 284 с.

27. Щербаков Н.Б. Основные подходы к определению юридической природы алеаторных сделок // Вестн. гражд. права. 2006. №1.

28. Юрьев С.С. Правовой статус общест-венных объединений. М., 1995. 216 с.

29. Яновский А. Рисковые сделки. // Энцик-лопедический словарь Брокгауза и Еф-рона. СПб., 1899. Т. 26-А.

30. Euvres de Pothier. Nouvelle Edition. Publie par M. Siff rein. Paris, 1824. P. 270 (цит. по: Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997. С. 299).