Issue 4 (6) 2009

ПОНЯТИЕ И СИСТЕМА КОЛЛЕКТИВНЫХ СУБЪЕКТОВ ПРАВА

УДК 340.1

ПОНЯТИЕ И СИСТЕМА КОЛЛЕКТИВНЫХ СУБЪЕКТОВ ПРАВА

И.В. Самылов

Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права Пермский государственный университет. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

В статье исследуется природа коллективных субъектов права и предлагается их систематизация. Рассматривается соотношение понятий «коллективный субъект права» и «юридическое лицо».

Ключевые слова: субъект права, юридическое лицо

Тема коллективных субъектов права в современной отечественной литературе исследуется в основном в двух аспектах. Теоретики проявляют интерес к проблеме в связи с необходимостью выработки общего определения понятия субъекта права и создания общей классификации субъектов. В рамках отраслевых наук, в первую очередь в гражданском праве, она затрагивается главным образом в процессе разработки теории юридического лица, которая на протяжении многих десятилетий поддерживает неослабевающий интерес исследователей.

Представляется, что в самом общем виде в современной литературе можно выделить два подхода к пониманию места коллективных субъектов в общей системе субъектов права.

Первый подход исторически тесно связан с традицией, сложившейся в немецкой науке в начале XIX в., согласно которой всякие субъекты права, не являющиеся естественными индивидами, обозначаются общим термином «юридическое лицо», после чего исследование темы переносится в рамки старой юридической дискуссии о природе и сущности юридического лица. Первоначально, еще во второй половине XIX в., такой подход прочно утвердился в отечественной литературе по гражданскому праву, находившейся под сильным влиянием германской доктрины [16, с. 99; 2, с. 115; 36, с. 118; 8, с. 447]. В последующем из учебников по гражданскому праву тот же подход распространился в литературе по общей теории. Так, Е.Н. Трубецкой в своем известном учебнике «Энциклопедия права» писал: «Субъектом права называется всякий, кто способен иметь права, независимо от того, пользуется он ими в действительности или нет». При этом отмечал, что кроме людей субъектами права могут быть еще и «лица собирательные, искусственные, созданные для удовлетворения общих потребностей или же для осуществления коллективных целей группы частных лиц, причем эти собирательные лица носят название лиц юридических» [28, c. 160–161; 35, с. 126–127].

Аналогичный подход был представлен в литературе советского периода, правда, в то время узкий цивилистической термин «юридическое лицо» обычно заменялся более общим: «организация». Так, Н.Г. Александров придерживался мнения, что все субъекты права делятся на граждан и организации, к числу которых относятся государственные, кооперативные, общественные объединения и государство в целом [25, с. 537–547]. В свое время, еще в 70–80-е гг. ХХ в., этот подход был подвергнут справедливой критике, тем не менее в современной литературе он имеет немало последователей. Более того, под влиянием конструкции юридического лица в научный и практический оборот в последние годы прочно вошло созданное по аналогии канцелярское словосочетание «физические лица», которое активно вытесняет очевидных и понятных «людей», «граждан» или «индивидов». В итоге в большинстве случаев при исследовании субъектов права выделяют две разновидности: физические и юридические лица. В лучшем случае к первым двум добавляют государство и иные публичные образования; в худшем – последние рассматриваются как особая разновидность юридического лица. Так, авторы учебника «Проблемы теории государства и права» под общей редакцией В.С. Нерсесянца различают в рамках субъектов права вообще две разновидности: люди и организации. В частном праве это физические и юридические лица; в публичном – органы государства и должностные лица [19, с. 373]. Авторы другого курса с тем же наименованием дают следующее определение: «Субъекты права – это граждане (физические лица) и юридические лица, которые наделяются государством способностью быть носителями юридических прав и обязанностей». Классификация субъектов предлагается следующая: физические лица, юридические лица, государство, субъекты федерации и муниципальные образования [1, с.379-380]. А.Б. Венгеров отмечает, что согласно современным теоретическим воззрениям субъектами правоотношений могут быть физические лица (индивиды) и «организационно оформленные коллективные образования» [7, с. 469], но из дальнейшего изложения становится ясно, что под такими образованиями понимаются также исключительно юридические лица [там же, с. 471–473]. Аналогичный подход господствует в литературе по отраслевым юридическим дисциплинам.

Представляется, что такой подход преувеличивает значение свойства юридического лица для определения правосубъектности и не учитывает обширного и разнообразного состава коллективных субъектов, имеющих вполне определенный правовой статус, но не зарегистрированных в качестве юридического лица.

В научной литературе не раз отмечалось, что перечень субъектов права не ограничивается физическими и юридическими лицами. Так, И.А. Покровский писал: «Современная жизнь далеко не исчерпывается союзами, приобретшими качество самостоятельного субъекта прав, она каждый день создает бесчисленные коллективы, которые имеют характер социального единства, но которые не удовлетворяют требованиям закона о юридических лицах и часто даже определенно не желают им удовлетворять. В таких случаях для права создается чрезвычайно трудное положение. С точки зрения строгой последовательности надлежало бы все подобные коллективы просто игнорировать, трактовать их как простые товарищества, для третьих лиц значения не имеющие. Но такая последо­вательность шла бы слишком вразрез могущественным требованиям жизни и потому в действительности не осуществляется» [18, с. 158]. Вопрос состоит в том, какое место такого рода коллективы занимают в ряду прочих субъектов, в чем особенность их правоспособности, если она вообще имеется.

В истории права коллективы действуют в качестве субъектов с древнейших времен, в то время как понятие юридического лица получило закрепление в праве сравнительно недавно. Разного рода коллективные образования, не имеющие организационно оформленного статуса, и сегодня признаются субъектами прав в конституционном, административном праве и других отраслях. Так, Конституция РФ называет «многонациональный народ» Российской Федерации носителем суверенитета и источником власти (ст. 3). Очевидно, что указанное положение носит во многом идеологический и декларативный характер, вместе с тем большинство специалистов склонно положительно решать вопрос о конституционной правосубъектности народа [13, с. 317–329]. Далее, в ст. 68 и 69 Конституции РФ говорится о правах отдельных народов, населяющих Российскую Федерацию, в том числе о правах «коренных малочисленных народов». Права последних, кроме того, получили закрепление в специальном законодательном акте – Федеральном законе РФ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 30 апреля 1999 г. №82-ФЗ [32]. Часть 1 ст. 8 указанного закона содержит перечень таких прав, причем характерно, что права народов как таковых отличаются от прав, принадлежащих отдельным представителям таких народов (ч. 2 той же статьи). Интересно, что ст. 14 закона допускает возможность судебной защиты прав малочисленных народов через их уполномоченных представителей. Правосубъектность народов в конституционном праве в настоящее время – практически общепризнанный факт. В науке международного права признается правосубъектность народов (наций), борющихся за независимость [17, с. 81–86]. Федеральный закон РФ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» от 20 июля 2000 г. №104-ФЗ определяет общину как форму самоорганизации лиц, относящихся к малочисленным народам, по кровнородственному или территориально-соседскому признакам в целях защиты их среды обитания и сохранения и развития традиционного образа жизни (ст. 1) [33]. В принципе закон требует обязательной государственной регистрации созданной общины, вместе с тем в соответствии со ст. 8 закона община считается созданной с момента принятия решения об ее организации (а не с момента регистрации), а ст. 22 устанавливает порядок ликвидации незарегистрированных общин. Избирательное законодательство до недавнего времени признавало возможность участия в выборах избирательных блоков, не имеющих статуса юридического лица [34]. Согласно ст. 3 Федерального закона РФ «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. №82-ФЗ «…Создаваемые гражданами общественные объединения могут регистрироваться в порядке, предусмотренном настоящим Федеральным законом, и приобретать права юридического лица либо функционировать без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица» [29]. Статья 7 Федерального закона РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ говорит о правах религиозной группы, которой признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица [31]. В соответствии с п. 1 ст. 8 Федерального закона РФ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях их деятельности» от 12 января 1996 г. №10-ФЗ профсоюзы, их объединения (ассоциации), первичные профсоюзные организации вправе не регистрироваться; в этом случае они не приобретают прав юридического лица, однако данный факт не исключает возможности реализации иных прав данного объединения [30]. Из современного трудового законодательства исчез термин «трудовой коллектив». «С легкой руки законотворцев, – пишет по этому поводу В.Н. Скобелкин, – понятие "трудовой коллектив" стало заменяться неопределенным термином "работники"... Все эти новации и умолчания выглядят несколько странно: коллективы-то ведь существуют и порой заявляют о себе решительно и громко» [22, с. 180]. Не вдаваясь в суть дискуссии, существующей в науке трудового права по данному вопросу, отметим лишь, что многие специалисты продолжают говорить о правах и интересах трудового коллектива в целом, т.е. его фактической правосубъектности, и выступают за придание таким правам некой законной формы выражения и реализации [23, с. 13–19; 14, с. 335–337]. Выше мы перечислили лишь те коллективные субъекты, правоспособность которых в тех или иных отношениях, при отсутствии организационной структуры и свойств юридического лица, прямо признается или признавалась ранее законом. Игнорировать обозначенные коллективы было бы неверным.

Таким образом, общая классификация субъектов права должна включать не только организации и юридические лица, но и коллективы, не имеющие оформленных организационных свойств.

В свете изложенного более последовательным представляется второй подход к пониманию субъектов права, который был высказан в науке в 70-х гг. ХХ в. Первоначально В.Я. Бойцов применительно к сфере государственного права подверг критике деление субъектов на индивидуальные и коллективные (организации), предложив, в свою очередь, трехчленную классификацию; при этом он выделил следующие группы: социальные индивиды, социальные образования (организации) и социальные общности (народ, нации, трудовые коллективы и территориальные объединения людей). По мнению В.Я. Бойцова, социальные общности, в отличие от социальных образований, не обладают четко выраженной организационной оформленностью [4, с. 79–93; 5, с. 77–85]. Как было замечено, идея В.Я. Бойцова оказалась плодотворной и приемлемой не только для конституционного права, хотя терминология, предложенная автором, не вошла в научный оборот [21, с. 157]. В дальнейшем его подход к классификации субъектов получил признание в литературе по общей теории права. Так, В.И. Леушин предлагает следующую общую классификацию субъектов права: индивиды, организации (делятся на государственные, в том числе само государство, и негосударственные) и социальные общности (народ, нация, население региона и трудовой коллектив) [27, с. 356]. Автор, к сожалению, не дает определения последней группе, отмечая лишь, что общности являются субъектами права только в особых, предусмотренных законом, случаях и действуют обычно через государственные и общественные организации [там же, с. 361]. Схожий подход использует В.М. Сырых, выделяя те же три группы субъектов, к которым, однако, не относит государство, занимающее особое место. Автор при этом замечает, что отличительным признаком организации является наличие статуса юридического лица в гражданском праве, а «особенность правосубъектности социальных общностей состоит в том, что они не составляют организационно оформленного коллектива, а представляют собой социальный субъект как целое» [24, с. 322–323].

Следует признать, что, хотя такой подход полнее отражает действительную систему субъектов права, сама по себе трехчленная классификация субъектов права не вполне логична, ибо и организации, и социальные общности являются по сути объединениями людей, т.е. коллективными субъектами, и как таковые они противостоят индивидуальным субъектам. Такая позиция, в частности, получила отражение в курсе лекций «Теория государства и права» под редакцией Н.И. Матузова и А.В. Малько. Н.И. Матузов, являющийся автором соответствующей главы, пишет, что субъекты права подразделяются на индивидуальные и коллективные. При этом верно отмечается, что не всякий коллектив может быть субъектом права, и предлагается вполне приемлемое определение коллективного субъекта: «Субъектами права являются лишь более или менее значительные, устойчивые постоянные образования, которые характеризуются единством воли и цели, а также определенной внутренней организацией. Это не случайные и не временные соединения граждан или каких-то структур» [26, с. 519]. Однако предлагаемая здесь же классификация таких коллективных субъектов, на наш взгляд, не может не подвергнуться критике; автор выделяет десять видов, в том числе: государство, государственные органы и учреждения, общественные объединения, административно-территориальные единицы, субъекты РФ, избирательные округа, религиозные организации, промышленные предприятия, иностранные фирмы и, наконец, «специальные субъекты (юридические лица)» [там же]. Недостатками предложенной классификации являются очевидное отсутствие единого критерия, а также логическая непоследовательность: религиозные организации рассматриваются как разновидность общественных объединений, так же как и субъекты федерации – как разновидность административно-территориальных единиц. Кроме того, нечетко определено место последнего элемента классификации, поскольку свойствами юридического лица могут обладать и общественные объединения, и промышленные предприятия, и иностранные фирмы.

Полагаем, что логичнее было бы, во-первых, в рамках общей теории выделять наряду с индивидами коллективные субъекты права, которые можно рассматривать как относительно устойчивые объединения людей, характеризующиеся определенной степенью единства воли и цели, а также определенной внутренней организацией. В рамках данной категории, далее, можно также выделить две разновидности: организации и общности. Любой коллективный субъект обладает некоторой внутренней организацией, обеспечивающей возможность принятия общих решений. Однако, для того чтобы выступать вовне как единое лицо, вступать в конкретные правоотношения, необходима четкая внутренняя структура, позволяющая совершать юридические акты, а также проявлять некоторые другие качества в зависимости от сферы правовых отношений и требований объективного права (наличие обособленного имущества, возможность юрисдикционной защиты прав и т.п.). Такие качества присущи организациям, общности же их лишены, поэтому сфера их правосубъектности ограничивается кругом отношений, которые ряд авторов предлагает именовать «общими» или «общерегулятивными» [15, с. 543; 6, с. 196; 20, с. 83–84]. В гражданском обороте, к примеру, общности выступают, как правило, используя правосубъектность своих членов. Не следует при этом забывать о том, что граница между организациями и общностями достаточно условна и исторически изменчива. Так, к примеру, еще на рубеже XIX–XX вв. в науке вопрос о правовом статусе торговых обществ (общество с ограниченной ответственностью и даже акционерное общество) был весьма спорным [10, с. 55 и след.], сегодня же их правосубъектность в качестве организации и юридического лица ни у кого не вызывает сомнений.

Организации, в свою очередь, можно классифицировать по различным основаниям, выделяя, к примеру, публичные (государство, административно-территориальные образования, государственные и муниципальные органы) и частные (общественные объединения, хозяйственные общества и товарищества). Универсальным критерием организованности в современном праве для частных объединений является статус юридического лица: именно он позволяет коллективному субъекту выступать в обороте от своего имени, нести обязанности и быть субъектом ответственности. Для публичных организаций статус юридического лица является второстепенным и необязательным, поскольку эти образования создаются государством, которое в каждом случае может придать создаваемому образованию свойства организованности, не закрепляя за ним качеств юридической личности; правосубъектность организаций в публичном праве выражается в их компетенции, закрепленной в законе, уставе или положении. Так, правосубъектность самого государства, административно-территориальных образований и государственных органов при осуществлении власти никогда не зависела от наличия или отсутствия статуса юридического лица. Более того, в ряде современных исследований отстаивается идея не только общеправовой, но и гражданской, а также процессуальной правоспособности государственных органов без образования юридического лица [9, с. 58–68; 12, с. 21–26]. В.Г. Голубцов, к примеру, в указанной статье справедливо пишет, что «возражения против предоставления общей гражданской правоспособности государственным органам без образования юридического лица основаны большей частью на психологических мотивациях, чем на правовых», и отмечает также тенденцию, прослеживаемую в ряде судебных решений, состоящую в признании государственных органов (не юридических лиц) стороной в гражданских и арбитражных процессах [9, с. 67–68].

Предложенный выше подход к пониманию системы субъектов права позволяет, на наш взгляд, выявить определенную логику в соотношении понятий «коллективный субъект права» и «юридическое лицо». В ряде современных исследований, касающихся проблемы юридического лица, правильно улавливается ее суть и предлагаются способы решения. Так, С.И. Архипов, представляя в своих работах особый, «интегративный» подход к пониманию феномена юридического лица, верно замечает, что юридическое лицо «заключает в себе идею чистой правовой формы, в равной степени приложимой и к коммерческой организации, и к государству, муниципиям, и даже к отдельному человеку, желающему в правовых отношениях выступать не от своего имени, а обособленно, как другой субъект права, другая правовая личность» [3, с. 86]. Нельзя не согласиться и с другим утверждением автора, согласно которому значение формы юридического лица в настоящее время выходит за рамки гражданско-правовой сферы и должно пониматься в общеправовом контексте [там же]. Но при этом в концепции С.И. Архипова превалирует все то же стремление абсолютизировать юридическое лицо, заменить этим формальным понятием реально действующие субъекты социальных и правовых отношений. Это видно, к примеру, из определения, в котором родовой категорией для юридического лица признается «субъект права»: «Юридическое лицо есть субъект права, созданный путем обособления качеств, свойств, иных элементов правовой личности человека и их объединения в другой форме… приложимой к государству, муниципальным образованиям, частным корпорациям, иным социальным субъектам, отвечающим требованиям волеспособности и целостности (единства)» [там же]. Вторым возможным субъектом права при таком подходе, очевидно, является собственно физическое лицо, и тем самым круг субъектов исчерпывается. В итоге С.И. Архипов получает ту же двухчленную конструкцию, которая, может быть, подходит для гражданского права, но совершенно непригодна для общей теории: субъектами права являются индивиды (что не вызывает сомнений) и юридические лица (некие «целостные» и «волеспособные» субъекты – категория с аморфным и неопределенным содержанием, включающая в себя все прочие возможные проявления правосубъектности).

Многочисленные попытки определить юридическое лицо как субъект права, вскрыть его сущность, обнаружить некий «субстрат» юридического лица, предпринимаемые лучшими представителями юридической науки на протяжении последних двухсот лет, до сих пор не привели к приемлемому решению вопроса. Причина неудачи, на наш взгляд, состоит в том, что статус юридического лица признается правом за совершенно различными по внутренней природе образованиями; попытка одним общим определением охватить все эти образования не может быть успешной. Возможное решение вопроса состоит в том, чтобы признать, что юридическое лицо или, точнее, юридическая личность есть лишь некое свойство, статус, признаваемый государством за определенными коллективными субъектами с целью упростить и упорядочить их участие в некоторых правовых отношениях. Признавая за субъектом статус юридического лица, государство обеспечивает возможность такому субъекту выступать в определенных, прежде всего имущественных, отношениях в качестве единого лица. При этом внутреннее содержание, структура таких субъектов могут быть сколь угодно разнообразными. Юридическая личность является универсальным способом, позволяющим таким разнообразным образованиям участвовать в обороте по одинаковым правилам, абстрагируясь от их внутренней специфики. В образной форме аналогичная мысль была высказана Н.М. Коркуновым: «Это (юридическое лицо. – И.С.) не более, как особый технический прием, упрощающий определение взаимных отношений заинтересованных при этом людей… Понятие юридического лица играет как бы роль скобок; как в алгебре, мы, не совершая самых действий, заключаем выражения соединенными знаками и — в скобки, для упрощения дальнейших вычислений, так и однородные интересы известной группы лиц мы заключаем в понятие юридического лица и затем определяем отношение этой коллективной личности к другим» [11, с. 148].

Первоначально юридическая личность была выработана в римском праве для усовершенствования условий участия в гражданском обороте организованных коллективов, однако впоследствии в силу универсальности изобретенного способа те же правовые средства были использованы для других целей. Поэтому понятие «юридическое лицо» не является тождественным понятиям «организация» или «коллективный субъект права», оно ни в коем случае не может заменять их в теории права. С одной стороны, праву известны организованные коллективные субъекты, не имеющие статуса юридического лица (государство, административно-территориальные образования, государственные органы); с другой – в ряде случаев государство признает статус юридической личности за определенным имуществом (лежачее наследство в римском праве) или отдельным индивидом (единоличная корпорация в странах общего права, общество одного лица). Кроме того, не следует забывать, что статус юридического лица приобретает значение для правоспособности коллективных субъектов на определенном этапе развития права. И лишь совсем с недавних пор законодательство стало придавать статусу юридического лица межотраслевое значение.

Библиографический список

1. Абдуллаев М.И., Комаров С.А. Проблемы теории государства и права. СПб., 2003.
2. Анненков К. Система русского гражданского права. СПб., 1894. Т. 1.
3. Архипов С.И. Сущность юридического лица // Правоведение. 2004. №5.
4. Бойцов В.Я. О круге субъектов советского государственного права // Сб. науч. тр. Уфа, 1970. Вып. 1.
5. Он же. Система субъектов советского государственного права. Уфа, 1972.
6. Братко А.Г. Правоохранительная система. Вопросы теории. М., 1991.
7. Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998.
8. Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права: Часть общая. Т. 1. СПб., 1911.
9. Голубцов В.Г. Гражданско-правовой статус государственных и муниципальных органов // Журн. рос. права. 2006. №6.
10. Гуссаковский П.Н. Вопросы акционерного права // Журн. Министерства Юстиции. Пг., 1915. Октябрь, ноябрь, декабрь.
11. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1914.
12. Кузьмин И.А. Гражданская правоспособность хозяйствующих субъектов без образования юридического лица // Право в третьем тысячелетии. Вып. 1. Александровские куранты. 2000.
13. Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М., 2001.
14. Лушников А.М., Лушникова М.В. Курс трудового права: учебник. М., 2004. Т. 1.
15. Матузов Н.И. Правовые отношения // Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько М., 2002.
16. Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 2003.
17. Нешатаева Т.Н. Международные организации и право. Новые тенденции в международно-правовом регулировании. М., 1998. С. 81–86.
18. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.
19. Проблемы теории государства и права / под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1999.
20. Реутов В.П. Функциональная природа системы права. Пермь, 2002.
21. Реутов В.П. Субъекты трудовых правоотношений в системе субъектов права // Юридическая наука и проблемы ее совершенствования. Пермь, 2005. Ч. 1.
22. Скобелкин В.Н. Трудовые правоотношения. М., 1999.
23. Сойфер В.Г. Судьба и проблемы трудового коллектива // Законодательство и экономика. 2004. №7.
24. Сырых В.М. Теория государства и права. М., 2004.
25. Теория государства и права / под ред. Н.Г. Александрова. М., 1968.
26. Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько М., 2002.
27. Теория государства и права: учебник / под ред. В.М. Корельского, В.Д. Пере­валова М., 2003.
28. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1999.
29. ФЗ РФ «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. №82-ФЗ// Собрание законодательства РФ. 1995. №21. Ст. 1930.
30. ФЗ РФ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях их деятельности» от 12.01.1996 №10-ФЗ в ред. от 09.05.2005 // Собр. законодательства РФ. 1996. №3. Ст. 148; 2002. № 12. Ст. 1093; 2002. №30. Ст. 3029; 2002. №30. Ст. 3033; 2003. №27 (ч. I). ст. 2700; 2003. №50. Ст. 4855; 2004. №27. Ст. 2711; 2005. №19. Ст. 1752.
31. ФЗ РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. №125-ФЗ в ред. от 06.07.2006 // Собр. законодательства РФ. 1997. №39. Ст. 4465; 2000. №14. Ст. 1430; 2002. №12. Ст. 1093; 2002. №30. Ст. 3029; 2003. №50. Ст. 4855; 2004. №27. Ст. 2711; 2006. №29. Ст. 3122.
32. ФЗ РФ от 30 апреля 1999 г. №82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» в ред. от 26.06.2007 // Собр. законодательства РФ. 1999. №18. Ст. 2208; 2004. №35. Ст. 3607; 2007. №27. Ст. 3213.
33. ФЗ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» РФ от 20 июля 2000 г. №104-ФЗ в ред. от 02.02.06 // Собр. законодательства РФ. 2000. №30. Ст. 3122; 2002. №12. Ст. 1093; 2004. №35. Ст. 3607; 2006. №6. Ст. 636.
34. ФЗ РФ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ» от 20 декабря 2002 г. №175-ФЗ Ст. 34 // Собр. законодательства РФ. 2002. №51. Ст. 4982.
35. Хвостов В.М. Общая теория права: Элементарный очерк. СПб., 1914.
36. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911.