УДК 347.113

Место презумпции вины в классификациях  гражданско-правовых презумпций Д.А. Филиков

Аспирант кафедры гражданского права и процесса

Пермский государственный университет. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

В статье анализируются существующие в гражданском праве  виды классификаций презумпций и определяется место в них презумпции вины. Затронут вопрос о возможности существования неопровержимых презумпций в праве. Исследуются некоторые аспекты проблемы существования косвенных презумпций в праве. Дается обобщенная характеристика презумпции вины с учетом ее места в различных классификациях гражданско-правовых презумпций.

Ключевые слова: презумпция вины; норма-презумпция; прием презюмирования;  фактические, правовые презумпции; опровержимые, неопровержимые презумпции,  материально-правовые, процессуальные презумпции; общеотраслевые, межотраслевые,  отраслевые презумпции; прямые и косвенные презумпции

Предположение о вине правонарушителя относится к числу основных презумпций гражданского права. Эта презумпция, наряду с презумпциями добросовестности и разумности, отражает сущность и характеризует метод гражданского права как отрасли. Исследование презумпции вины многоаспектно. Безусловно, комплексное изучение презумпции вины должно затрагивать вопросы ее понятия, признаков, структуры, способов опровержения, правил правоприменения и др. Предметом настоящей статьи является анализ презумпции вины в системе классификаций гражданско-правовых презумпций. Общепризнанно, что классификация любого явления способствует более глубокому его пониманию, выделению признаков и особенностей. Кроме того, вопрос о классификации презумпции вины наименее исследован в отечественной цивилистической литературе.  

Гражданское законодательство содержит большое количество презумпций, которые могут быть разделены по различным основаниям. Рассмотрим классификации презумпций с целью определения места в них презумпции вины.

По факту правового закрепления все презумпции дифференцируются на фактические и правовые (юридические, законные). Сущность и значение в праве фактических предположений по-разному оцениваются исследователями. Так, Д.И. Мейер относил к ним предположения о том, что отец любит своих детей [12, с. 53], В.И. Каминская причисляла к ним изречения народной мудрости («рука руку моет») [9, с. 34]. Фактические предположения не имеют юридического значения, но могут быть использованы законодателем или правоприменителем как логический прием мышления для формирования умозаключений [10, с. 104]. Презумпция вины относится к числу правовых.

По критерию возможности опровержения все презумпции делятся соответственно на опровержимые и неопровержимые.

Исследователи презумпций в праве по вопросу существования неопровержимых презумпций могут быть условно разделены на два научных лагеря. Одни считают, что неопровержимых презумпций не существует, поскольку это противоречит логической природе презумпции [16, с. 20; 18, с. 112], так как в них отсутствует главный признак презумпций – вероятность, неопровержимость превращает презумпцию в полную индукцию, не допускающую исключений. Другие полагают, что в праве есть неопровержимые презумпции [2, с. 46; 11, с. 55; 25, с. 70].

В последних исследованиях, посвященных этому вопросу, был выдвинут ряд новых аргументов в пользу существования неопровержимых презумпций. Считаем необходимым остановиться именно на них, поскольку другие аргументы уже были предметом детального анализа в правовой литературе.

В частности, утверждается, что презумпция – это положение «о вероятном или конвенционально-достоверном существовании факта, связанного причинно-следственной либо тетической связью с другим, достоверно установленным фактом» [7]. При этом тетическая связь – это такая связь между фактами, которая возникает по воле законодателя, она может либо отражать реально существующие причинено-следственные связи между фактами (опровержимые презумпции), либо не отражать таковых (неопровержимые презумпции). Например, неопровержимая презумпция отцовства мужа, давшего согласие на искусственное оплодотворение своей жены, выражает только конвенционально-достоверную тетическую связь и не выражает реально существующей причинно-следственной связи [21, с. 48].

«Конвенциональная достоверность юридической презумпции выражается в том, что юридическая презумпция достоверна не в силу ее логической обоснованности (поскольку только опровержимые юридические презумпции должны выражать реально существующие связи явлений, а неопровержимые юридические презумпции не выражают реально существующих связей явлений), а в силу ее тетической обоснованности (то есть требования нормы права полагать достоверно существующими те связи явлений, которые или заведомо не существуют (в неопровержимых юридических презумпциях), или существуют лишь вероятно (в опровержимых юридических презумпциях)» [21, с. 48].

Утверждается также, что неопровержимые презумпции строятся как импликативные суждения по логической формуле «Если есть А – есть В», а для отграничения неопровержимых презумпций от фикций доказывается, что фикция строится как общеотрицательное суждение и имеет логическую формулу «Ни одно S не есть Р» [19, с. 6].

На наш взгляд, отсутствие возможности опровержения превращает презумпцию в фикцию и не объясняет необходимость использования понятия презумпции для неопровержимых утверждений законодателя.

Ведь использование законодателем презумпции в норме права означает, что она может быть опровергнута в сфере правоприменения. Какова правовая ценность и целесообразность называть презумпцией положение о том, что муж, давший согласие на искусственное оплодотворение жены, считается отцом, если это утверждение все равно невозможно опровергнуть?

Кроме того, это утверждение умещается и в логическую формулу импликативного суждения (если муж дал согласие на искусственное оплодотворение жены, то он есть отец), и в логическую формулу общеотрицательного суждения (ни один муж, давший согласие на искусственное оплодотворение жены, не есть биологический отец).

По справедливому замечанию К.Б. Калиновского и А.В. Смирнова, «неопровержимых презумпций не существует, поскольку все то, что подразумевают под этим термином, фактически есть не что иное, как безусловные правовые предписания»  [8, с. 68].

В литературе предлагается определять презумпцию как «закрепленное в законе правило, предполагающее наличие или отсутствие фактов до представления доказательств противного (опровержения презумпции) или запрещающее их опровержение (неопровержимая презумпция)» [1,  с. 18–24]. Исходя из этого определения неопровержимая презумпция – это законное правило, устанавливающее наличие или отсутствие фактов, запрещающее их опровержение. Т.В. Бактимирова по этому вопросу пишет: «Неопровержимая презумпция – это правовое предположение о существовании факта, однозначно предопределенное законом как договорное, не допускающее исключений и влекущее, безусловно, юридические последствия. С позиции логики по форме – это общеутвердительное суждение. Даже при установлении иного характера связи факта наличного с предполагаемым правовая презумпция считается действующей, поскольку иное не предусмотрено законом» [3, с. 23]. Под такое определение подходит вообще большинство правовых норм.

В некоторых случаях неопровержимые презумпции видят за запрещающими нормами права. В качестве примера приводят ст. 16 ГПК РФ, согласно которой судья не рассматривает дело и подлежит отводу, если он:

1) при предыдущем рассмотрении данного дела участвовал в нем в качестве прокурора, секретаря судебного заседания, представителя, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика;

2) является родственником или свойственником кого-либо из лиц, участвующих в деле, либо их представителей.

По этому поводу А.К. Фетисов пишет: «Указанные запреты безусловны и мотивированы тем, что такое положение судьи создает личную, прямую или косвенную заинтересованность в исходе дела, что ставит под сомнение объективность и беспристрастность суда. Именно приводимый мотив и выступает в качестве неопровержимой презумпции» [22, с. 18–21].

Однако при этом происходит смешение двух разных понятий юридической техники – приема презюмирования (мотива, которым руководствуется законодатель), который далеко не во всех случаях ведет к появлению презумпции, и нормы-презумпции [10, с. 30–31].

Полагаем, что существование неопровержимых презумпций в праве нуждается в дальнейшей аргументации, поиск которой находится за рамками настоящей статьи.

С учетом предмета данного исследования презумпция вины является опровержимой, поскольку к возможности ее опровержения прямо отсылает законодатель в ст. 401 ГК РФ.

В зависимости от роли в правовом регулировании все презумпции предлагается разделять на материально-правовые и процессуальные. Эта классификация презумпций не совпадает с делением на отрасли права и не означает, что если презумпция содержится в материально-правовом акте, то она автоматически становится материально-правовой и наоборот. По вопросу об основании данной классификации в литературе были высказаны разные суждения [9, с. 50; 11, с. 61; 16, с. 28]. Здесь необходимо отметить следующее. Одна и та же презумпция имеет две формы своего выражения – материально-правовую и процессуально-правовую, они задействованы на разных этапах правоприменения и выполняют различные задачи. Таким образом, презумпция вины не может быть отнесена к материально-правовой или процессуальной, следует говорить о двух аспектах (формах) презумпции вины. Процессуально-правовой аспект презумпции вины проявляется при реализации возможности ее опровержения и при распределении бремени доказывания. Материально-правовой эффект презумпции вины реализуется в случае неопровержения вины: суд будет считать правонарушителя виновным, и именно это вывод будет положен в основу судебного решения, которое повлечет материально-правовые последствия.

По сфере действия выделяют общеправовые, отраслевые и межотраслевые презумпции. К общеправовым традиционно относят презумпцию невиновности, она действует в большинстве отраслей права (уголовном, административном, налоговом, трудовом и др.). В.К. Бабаев относит презумпцию вины к межотраслевым презумпциям в праве [2, с. 58]. Однако в других отраслях права, кроме гражданского, действует презумпция невиновности. Поэтому эта классификация в большинстве исследований представлена как дихотомичная, с дифференциацией на общие (общеправовые) и частные (отраслевые) презумпции [6, с. 8; 16, с. 36]. Презумпция вины является отраслевой, поскольку характерна исключительно для гражданского права.

По способу изложения в тексте нормативного правового акта разграничивают прямые и косвенные презумпции. Вопрос о существовании косвенных презумпций в праве является дискуссионным. На то, что презумпции могут быть закреплены прямым или косвенным способом, в научной литературе обращается внимание давно [9, с. 3; 16, с. 42]. Однако научные обоснования критериев этой классификации стали появляться сравнительно недавно. Так, Н.А. Никиташина пишет: «О прямом закреплении можно говорить, если норма права непосредственно излагает презумптивное положение. Если же презюмируемое положение не излагается непосредственно в норме, но его можно вывести из нее путем умозаключений, то налицо косвенное закрепление презумпции. Иногда одна и та же презумпция, находящая закрепление в нескольких нормах, в одном случае выражается прямо, в других косвенно» [13, с. 33].

При этом косвенным презумпциям в праве давалась негативная оценка: «нельзя выводить презумпции исходя из смысла законодательства, так как это не вносит ясности  в их применение на практике …» [5, с. 43]. Н.Н. Цуканов категорично писал, что «единственно оправданным является прямой способ закрепления правовой презумпции» [23, с. 509].

М.Н. Бронникова утверждает, что «презумпции, выводимые из смысла гражданско-правовой нормы («закрепленные в ней косвенно», «косвенные презумпции»), являются не правовыми, а фактическими, не имеющими обязательного характера, и могут учитываться при толковании закона, а также для совершенствования его норм» [4, с. 19]. Мнение о том, что именно фактические презумпции следуют из текста закона было высказано К.Б. Калиновским и А.В. Смирновым, которые полагают, что «фактические презумпции, так же как и юридические, всегда содержатся в нормах права либо, в крайнем случае, выводятся из них с помощью юридического толкования. Главное отличие фактических презумпций от юридических заключается в том, что фактические презумпции основаны на естественных закономерностях, на том, что чаще встречается» [8, с. 70].

Косвенные презумпции, выводимые правоприменителем при толковании гражданско-правовых норм, не могут быть отнесены к числу фактических, поскольку имеют юридическое значение, их применение, как показывает практика, например, Конституционного суда РФ [15; 17], влечет правовые последствия непосредственно.

Аргументация существования в праве косвенных презумпций, имеющаяся в правовой литературе, представляется нам убедительной [10, с. 105–112; 20, с. 16].

Элементы презумпций, закрепленных прямым способом, непосредственно, текстуально фиксируются в нормативных актах, поэтому их обнаружение не представляет труда. Законодатель либо закрепляет диспозицию презумпции вины через глагол «предполагается» или существительное «предположение»[1] [14], либо указывает на возможность опровержения (пока не доказано обратное, доказывается и т.п.).

Презумпция вины закреплена в тексте нормативно-правовых актов прямым способом через возможность опровержения: «отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство». Таким образом, в ГК РФ закреплен процессуально-правовой аспект презумпции вины, что, на наш взгляд, не в полной мере  соответствует материально-правовому характеру Кодекса. В связи  с этим считаем, что в ГК РФ должна быть прямым способом сформулирована именно диспозиция презумпции вины, через глагол «предполагается»: «Лицо, совершившее противоправное деяние, предполагается виновным, пока не докажет отсутствие своей вины».

Т.Г. Тамазяном предложено самостоятельное основание деления презумпций на частноправовые и публично-правовые [20, с. 17]. В основу данной классификации автором положен критерий преимущественной защиты тех или иных социальных интересов: «Частноправовые презумпции обеспечивают защиту частного интереса, публично-правовые – защиту неперсонифицированного интереса – интереса индивида, общества и государства в целом». Частноправовые презумпции отражаются в тексте нормативного акта формулой «признается (считается), если иное не установлено соглашением сторон». «В публично-правовых презумпциях преобладают властно-организационные начала, связанные с осуществлением общественных и государственных интересов, ….они в значительной части являются неопровержимыми» [20, с. 17].

Предложенная классификация вызывает ряд возражений. Во-первых, такой критерий классификации презумпций как «преимущественная защита социальных интересов» носит достаточно оценочный характер. Трудно определить, какой интерес преимущественно защищает презумпция вины (частное право) или презумпция невиновности (публичное право). С одной стороны, очевидно, что они направлены на защиту интересов частных лиц: потерпевших (кредиторов), правонарушителей, подозреваемых, обвиняемых. С другой стороны, эти же презумпции существуют и в интересах общества и государства.

Во-вторых, наличие в структуре презумптивной нормы слов «если иное не предусмотрено соглашением сторон» с учетом традиционных представлений общей теории права указывает не на частноправовую, а на диспозитивную норму права, что не одно и то же.

В-третьих, подчеркнем, что презумпции не могут быть неопровержимы, это противоречит их сущности как вероятностных предположений. Невозможность опровержения презумпции превращает их в фикцию.

Возможно, указанная классификация презумпций и имеет право на существование, но ее критерии нуждаются в дальнейшем обосновании.

На наш взгляд, наличие или отсутствие в структуре презумпций указания на возможность ее изменения соглашением участников гражданских правоотношений позволяет говорить о существовании в гражданском праве императивных и диспозитивных презумпций. Впервые это мнение было высказано О.А. Кузнецовой [10,  с. 125–127].

Например, презумпция возмездности договора является диспозитивной. Согласно п. 3 ст. 423 ГК РФ договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. То есть стороны договора могут установить возмездность договора, тем самым опровергнув презумпцию его безвозмездности.

Презумпция вины относится к числу императивных презумпций в праве. Невиновность лица не может быть заранее установлена сторонами договора. ГК РФ позволяет сторонам согласовывать иные основания ответственности, например, указывать, что лицо, нарушившее обязательство, отвечает без вины или только за умысел. Однако такие условия договора меняют основания ответственности, а не содержание диспозиции презумпции вины, которая продолжает оставаться императивной нормой права.

Кроме вышеизложенных классических классификаций презумпций в литературе приводятся иные (авторские) виды классификации. Например, З.М. Черниловский делит презумпции на негативные и позитивные, при этом презумпцию вины он относит наряду с презумпцией ненадлежащего надзора родителей при причинении вреда несовершеннолетними детьми и ненадлежащего выбора «порученцев» при причинении вреда работником к негативным презумпциям в гражданском праве [24, с. 102].

Б.И. Пугинский по основанию возникновения различает законные и договорные презумпции. Вслед за ним М. Бронникова в зависимости от правовой формы предлагается различать два вида гражданско-правовых презумпций: нормативные – закрепленные в нормах гражданского права, а потому имеющие общеобязательный характер и договорные – согласованные сторонами гражданско-правового договора, обязательные лишь для них и правоприменительных органов [4, с. 10, 15].

Бесспорно, презумпция вины относится к числу законных презумпций в праве, поскольку закреплена законом, а не договором. Однако следует подчеркнуть, что стороны договора могут исключать или ограничивать виновную ответственность правонарушителя, тем самым отменяя или изменяя действие презумпции вины.

Ю.А. Сериков предлагает классификацию презумпций по критерию обязательности презюмированного факта для суда. Автор исходит из того, что существуют презумпции, где после установления факта-основания суд по своему усмотрению решает вопрос о применении презюмируемого факта. С учетом этого подразделяет презумпции на императивные (обязательные) и диспозитивные (необязательные) [19, с. 10]. При установлении судом факта-основания (правонарушения) и неопровержения ответчиком своей виновности суд обязан применить презумпцию вины и считать это субъективное условие гражданско-правовой ответственности установленным. Таким образом, в рамках этой классификации презумпция вины будет являться обязательной для суда.

Таким образом, презумпция вины по факту закрепления в законе относится к законным, по сфере действия – к отраслевым, по способу изложения в нормативно-правовом акте – к прямым, по возможности опровержения – к опровержимым, по возможности изменения соглашением сторон – к императивным, по правовой форме – к законным (недоговороным), по критерию обязательности презюмируемого факта для суда – к обязательным.

Библиографический список