УДК 347.1 (47+57)

О НЕОБХОДИМОСТИ РЕФОРМЫ ГРАЖДАНСКИХ КОДЕКСОВ В ГОСУДАРСТВАХ СНГ

Л. Чантурия

Доктор юридических наук, профессор, старший советник ГТЦ

Тбилисский государственный университет им. И. Джавахишвили Грузия, 380028, г. Тбилиси, просп. И. Чавчавадзе, 1

E-mail:  Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Статья посвящена комплексному научному исследованию концептуальных положений гражданских кодексов стран СНГ. В основе исследования – научный анализ некоторых положений модельного ГК для стран СНГ. Уделяется внимание юридической силе и законодательной технике гражданских кодексов. Кроме того, в статье исследуется проблема освобождения ГК от институтов публичного права.

Ключевые слова: модельный ГК; гражданский кодекс; институты публичного права

После принятия гражданских кодексов в государствах СНГ прошло больше десяти, а в некоторых больше пятнадцати лет[1]. Хотя они доказали свою жизнеспособность и стали правовым фундаментом возникновения новых общественных отношений, опирающихся на принципах свободы договора, частной автономии и частной собственности, очевидность реформы некоторых концептуальных положений гражданских кодексов не вызывает сомнений. Поэтому неслучайно, что в некоторых государствах СНГ (например, в России) уже созданы правительственные комиссий, основной задачей которых является именно реформа действующих ГК.

Хотелось бы воспользоваться этой возможностью и высказать свое мнение по поводу реформы некоторых положений модельного ГК для стран СНГ.

1. О юридической силе и законодательной технике гражданских кодексов
2. Юридическая сила ГК

ГК по юридической силе – это такой же закон, как и любой иной закон. На этом почти банальном для юристов континентального права вопросе необходимо вкратце остановиться лишь потому, что в законотворческой деятельности в СНГ гражданский кодекс был окрещен актом, имеющим особую юридическую силу, и «второй конституцией». Согласно абз. 2 п. 1 ст. 2 модельного ГК для стран СНГ (далее – модельный ГК), гражданскому кодексу был присвоен статус закона законов. Согласно этому положению, нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать гражданскому кодексу. Практически это означает то, что гражданский кодекс приобрел значение конституции, поскольку все иные законы должны соответствовать ему[2] [7, с. 9].

Хотя ГК является основополагающим законом для рыночной экономики, признать его суперзаконом не целесообразно по следующим соображениям:

Во-первых, ГК – это закон частного права, который регулирует отношения частных лиц, и, таким образом, сфера его действия ограничена. Поэтому все другие законы, которые касаются разных областей реальной жизни, объективно не могут соответствовать ГК.

Во-вторых, в правовом государстве верховным законом является Конституция, которой должны соответствовать все другие нормативные акты, в том числе и ГК. ГК, хотя его большое значение не вызывает никакого сомнения, не может составлять конкуренцию конституции. Это нарушило бы иерархию законов и подвергло бы сомнению стабильность правопорядка.

Исходя из этого необходимо во время реформы отказаться от концепции ГК как суперзакона ГК.

1. Проблема параллельных законов

Другая проблема связана с определением предмета правового регулирования ГК. Поскольку он был объявлен в качестве суперзакона, авторы постарались включить в модельный ГК многие понятия и общие положения из разных отраслей права, указывая одновременно на то, что эти отношения будут урегулированы другими законами. В качестве примера таких институтов можно назвать: корпоративное право, банкротство, ценные бумаги и т.д. Однако при разработке этих отдельных законов положения ГК не всегда учитывались, поскольку эти законы подготавливались другими авторами или в иных условиях. Поэтому нередко возникают противоречия между положениями ГК и отдельными законами, что, естественно, создает проблемы для правовой практики.

Примером таких противоречий могут послужить нормы в ГК о залоге и в отдельных законах о залоге, нормы об акционерных обществах в ГК и в отдельных законах об АО, положения ГК о несостоятельности юридических лиц и в законах о банкротстве и т.д. К сожалению, таких случаев противоречий немало.

С учетом сказанного полагаем, что необходимо при реформе ГК отказаться от такой законотворческой техники и исключить из гражданских кодексов все положения и институты, которые уже являются предметом регулирования других законов.

1. Степень законодательного регулирования

Еще одной особенностью модельного ГК является отсылочный характер многих норм. Иногда создается впечатление, что законодатель отказывается от детального правового регулирования даже тех вопросов, которые по существу относятся к ГК. Следовательно, положения ГК становятся непригодными для правоприменительной практики, поскольку в них не содержатся конкретные предписания и ГК ограничивается лишь общими дефинициями. А на основе таких дефиниций решить конкретные правовые вопросы не представляется возможным.

В этом можно убедиться на примере регулирования нолрм о юридических лицах.

ГК, принятые на основе модельного ГК, стремятся охватить и исчерпывающе урегулировать все виды юридических лиц, которые встречаются в жизни и праве. В результате получается наоборот. ГК не только не регулирует все юридические лица, даже те оставляет без надлежащего правового регулирования, которые должны быть упорядочены гражданским правом. Поэтому сложно согласиться с мнением, что «ГК содержит подробно разработанную систему норм о юридических лицах» [4, с. 149]. Однако другое мнение соответствует действительности: в частности, мнение, что «ГК устанавливает основные принципиальные положения, на которых должно базироваться последующее законодательство об отдельных видах юридических лиц» [4, с. 149]. Таким образом, ГК всего лишь частично регулирует правовое положение юридических лиц, а полное их регулирование происходит в отдельных законах, которые нередко противоречат «основным принципиальным положениям ГК» [14]. ГК не в состоянии урегулировать все виды юридических лиц. Многообразие и большое количество организационных образований, именуемых юридическими лицами, лишают ГК возможности полноценного правового регулирования их в рамках одного закона или даже в рамках гражданского права.

С целью предотвращения таких случаев необходимо в будущем в ГК предусмотреть исчерпывающее регулирование тех вопросов, которые содержатся в нем. Одного перечисления этих вопросов или закрепления их дефиниций нецелесообразно. Таким образом, ГК превращается в юридический справочник и теряет качество закона, призванного регулировать конкретные общественные отношения.

II.         Освобождение ГК от институтов публичного права

Детальное ознакомление с гражданскими кодексами многих стран, особенно стран с развитой рыночной экономикой и традициями гражданского общества, укрепляет мысль о том, что в них практически отсутствуют публично-правовые нормы и институты и они созданы исключительно для регулирования частноправовых отношений. Даже тогда, когда ГК содержат публично-правовые нормы, как, например, о регистрации определенных прав, или названы определенные функции государственных органов, как, например, органы опеки и попечительства в семейном праве, они служат исключительно целям обеспечения частноправовых отношений и интересов, не меняя природы частноправовых отношений.

Именно с этой точки зрения и с этих позиций следует посмотреть на модельный ГК и кодификацию гражданского права на его основе. Возникает вопрос – не слишком ли много публично-правовых норм и институтов в этих ГК, которые, в свою очередь, «подстрекают» государство часто вмешиваться в сферу частного права и, таким образом, из стабильного по своей природе частного права сделать изменчивую область права, подчиняя ее политическим интересам и воле государства или его политической элиты. К сожалению, во многих случаях на этот вопрос нам придется ответить негативно. На некоторых из них следует здесь остановиться.

1.   Юридические лица публичного права.

Согласно господствующему в постсоветском гражданском праве мнению «категория юридического лица является гражданско-правовой» [1, с. 213]. Любая попытка рассмотрения юридических лиц за пределами гражданского права подвергается со стороны цивилистов жесткой критике [10; 11; 12].

Влияние данного научного подхода, что выражается в объявлении юридических лиц исключительной категорией гражданского права, можно проследить в ГК многих постсоветских государств, особенно тех, которые разработаны на основе модельного ГК для стран СНГ.

Одной из особенностей системы юридических лиц в праве некоторых стран СНГ, что отражается и на системе юридических лиц, считается переходный характер экономики [1, с. 225]. Отсюда следует заключить, что данная система нуждается в совершенствовании, ее надо освободить от лишних и чуждых по своей юридической природе гражданскому праву организационно-правовых форм юридических лиц. В гражданском праве следует оставить только ту материю, которая является гражданско-правовой, частноправовой. Также необходимо отказаться от бесполезного навязывания государству абстрактных организационно-правовых форм юридических лиц [16, s. 30]. Не секрет, что государство не подчиняется этому «приказу» цивилистов и создает многообразные организационные образования, которые называются юридическими лицами, но не соответствуют гражданско-правовому понятию юридического лица и формам юридических лиц, закрепленным в ГК[3]. В этой связи возникает необходимость деления юридических лиц на лица частного, т.е. гражданского, права и юридические лица вне гражданского права, т.е. публичного права.

В публичном праве (государственном, административном, финансовом, налоговом и т.п.) встречается множество организационных образований, которые также именуются юридическими лицами, однако их создание является исключительной компетенцией государства или его органов, и частным лицам они не доступны. Отношения по созданию и деятельности этих юридических лиц не носят по своей природе частноправового характера и не регулируются нормами гражданского законодательства [8, с. 51][4]. Например, невозможно назвать создание Центрального банка или Управления делами аппарата Президента актом, носящим частноправовой характер. В процессе их создания нормы ГК не используются, к ним обязательство регистрации или обязанность утверждения устава нотариусом не применяются. С другой стороны, эти образования, несмотря на то, что они не создаются на основании норм ГК, имеют право участвовать в гражданско-правовых отношениях, если учредительные документы этого не запрещают. А на данные отношения, несмотря на то, что в них участвуют публично-правовые образования, распространяются предписания ГК, т.е. гражданско-правовые нормы.

Несмотря на то, что понятие юридического лица возникло в недрах гражданского права [15, s. 144] для обозначения отдельных организаций в качестве правоспособных субъектов права, оно прочно вошло и в систему публичного права[5]. Если исходить из того обстоятельства, что вслучае юридического лица мы имеем дело с «нормативной, позитивно-правовой конструкцией», как это правильно утверждает проф. Рольф Книпер [9, с. 58–61; 13, s. 66], подобная «трансплантация» понятий частного права в публичное право совершенно закономерна.

Следовательно, все юридические лица публичного права, т.е. государственные юридические лица, которые не созданы в организационно-правовых формах юридических лиц частного права, должны быть исключены из гражданских кодексов. Гражданское право должно исчерпывающе регулировать организационно-правовые формы юридических лиц частного права.

2.    Право государственной собственности.

Несмотря на конституционное закрепление равноправия всех форм собственности во многих странах СНГ, немало случаев, когда государство пользуется по сравнению с частными лицами определенными преимуществами именно в вопросе собственности: ему принадлежит исключительное право собственности на природные ресурсы, оно может изъять чужую собственность и т.д. В этих случаях сложно убедиться в равноправии государства и других собственников. И это закономерно. Государству приходится решать совершенно иные задачи, чем частным лицам. Возможностей для осуществления этих задач у государства должно быть соразмерно больше, чем у частных лиц. Право должно считаться с этой реальностью и должно защищать само право собственности, а не абстрактные формы собственности. Государством должно быть признано и защищено право собственности, как это и предусмотрено в конституциях многих стран[6], но это не лишает его возможности при необходимости ограничить право собственности частных лиц. В этом случае государство выступает не в качестве субъекта права собственности, а как носитель публичной власти. Правомочия государства по конфискации или реквизиции имущества частных лиц предоставляются ему не как субъекту гражданского права, а как государству – юридическому лицу публичного права.

Это не является только теоретической проблемой. С ней связаны конкретные правовые последствия. Регулирование множества вопросов, связанных с собственностью в гражданских кодексах, нередко наводит политиков и законодателей на мысль, что подходящее место для регулирования многих наболевших вопросов – это ГК, даже если это совсем не относится к гражданскому праву. В качестве примера можно назвать последние изменения в ГК Казахстана по поводу т.н. стратегических объектов[7].

То, что у государства есть стратегические интересы, для осуществления которых ему нужны соответствующие механизмы, не вызывает никаких сомнений. Этим целям служат известные правовые инструменты как реквизиция, национализация и т.д., для регулирования которых существует публичное право. Обременять этими проблемами гражданское право нецелесообразно, поскольку таким путем гражданское право перемещается на поприще публичного права, где равноправие государства и частных лиц объективно невозможно обеспечить. Несмотря на многократные указания Конституционного совета Республики Казахстан на то, что Конституция страны гарантирует равноправие как государственной, так и частной собственности, это равноправие может быть и должно быть достигнуто только в гражданском праве. В публичном праве правовое положение государства-собственника и частного собственника охарактеризовать как равноправие невозможно. Так, государство не является субъектом основного права собственности в отличие от частных лиц. И наоборот, частные лица не имеют правомочия реквизиции или конфискации имущества частных лиц. Равноправие собственников может быть обеспечено только в гражданском праве, и в смысле собственности именно гражданского права, а не публичного права. С этой целью следует освободить гражданское право от элементов публичного права и привыкнуть к мнению, что понятие собственности в публичном праве и частном праве могут отличаться друг от друга.

Для гражданского права собственность является единым правом, независимо от того, кто субъект этого права – физические лица, юридические лица или государство. Любое закрепление права государственной собственности в гражданских кодексах напрямую связано с установлением определенных исключений и привилегий для государства, что в корне противоречит принципу равноправия всех субъектов гражданского права. Следовательно, нормы гражданских кодексов о государственной собственности, о составе этой собственности, включая приватизацию и разгосударствление этой собственности (ст. 225–227 модельного ГК), однозначно не относятся к гражданскому праву и их надо исключить из гражданских кодексов.

3.    Реквизиция, конфискация, национализация.

Большим методологическим и системным недоразумением многих гражданских кодексов СНГ можно считать то, что они предусматривают и стараются регулировать такие институты публичного, административного права, как конфискация, реквизиция и национализация (ст. 252–254 модельного ГК). С одной стороны, гражданские кодексы закрепляют равноправие всех форм собственности, но тут же предоставляют государству право изъять для государственных или общественных нужд частную собственность. Следовательно, сразу же нарушается принцип равноправия. То, что у государства такие правомочия существуют, совершенно правильно; неверно то, что они предусмотрены гражданскими кодексами, а не законами публичного права.

Реквизиция, конфискация, национализация, даже если они влекут прекращение права собственности, однозначно не относятся к частному праву. В цивилистической литературе не вызывает сомнения, что конфискация и реквизиция – меры административной или уголовной ответственности и их применение регулируются отдельными законами [2, с. 57–59]. Следовательно, они должны быть изъяты из гражданских кодексов.

4.    Право хозяйственного ведения и право оперативного управления.

Даже если необходимость сохранения данных институтов советского гражданского права с точки зрения целесообразности обоснована, они никак не относятся к частному праву. В том виде, в каком они представлены в модельном ГК и во многих ГК стран СНГ, они представляют собой институты публичного права, главным назначением которых является упорядочение внутренних отношений между государством и его органами или созданными им юридическими лицами. Эти внутренние отношения государства не должны влиять на отношения с третьими лицами, поскольку они угрожают стабильности гражданско-правовых отношений.

5.    Государственный или муниципальный контракт.

Государственный или муниципальный контракт, как форма обеспечения поставки товаров для государственных или муниципальных нужд, предусмотрен в ГК РФ (ст. 525–534). Учитывая содержание норм закона о данном договоре, однозначно можно заключить, что речь идет о регулировании процедуры государственных закупок, которую никак невозможно причислить к гражданскому праву, поскольку это сфера административного права. Сама процедура подбора поставщика (продавца) представляет собой сферу регулирования административного права, а сам договор по своей природе является договором купли-продажи.

Несмотря на то, что в российской юридической литературе наличие данного института признается особенностью и традицией российского права [3, с. 310], наличие многочисленных законов, регулирующих разные аспекты государственных закупок [3, с. 312; 5;6], однозначно свидетельствует о том, что мы имеем дело с институтом публичного, в частности административного, права. Следовательно, из ГК следует изъять публично-правовые нормы о государственных закупках.

III.  Вместо заключения

Анализ гражданских кодексов некоторых стран СНГ позволяет сделать вывод о том, что некоторые подходы и положения в них больше не соответствуют современным требованиям и вызывают необходимость реформирования. Более того, они представляют угрозу стабильности частного права: часто меняющиеся политические интересы государства обусловливают необходимость законодательных изменений именно тех положений ГК, о которых уже говорилось. Это обстоятельство весьма обременяет гражданские кодексы, что, в свою очередь, негативно отражается на частноправовых отношениях.

Библиографический список

1. Гражданское право: учебник: в 4 т. Т. I: Общая часть / отв. ред. Е.А. Суханов; 3-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 213.
2. Гражданское право: учебник: в 4 т. / отв. ред. Е.А. Суханов; 3-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2007. Т. II. С. 57–59.
3. Гражданское право: учебник: в 4 т. Т. III: Обязательственное право / отв. ред. Е.А. Суханов; 3-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 310.
4. Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации части первой (постатейный) / под ред. О.С. Садикова; 3-е. изд. М.: Контракт, 2005. С. 149.
5. О государственном материальном резерве: Федер. закон Рос. Федерации от 19 декабря 1994 г. №79-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. №1, ст. 3.
6. О поставках продукции для федеральных государственных нужд: Федер. закон Рос. Федерации от 13 декабря 1994 г. №60-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. №34, ст. 3540.
7. Осакве Кристофер. Сравнительный анализ гражданских кодексов России и Казахстана 1994 г.: Биопсия экономических конституций двух постсоветских республик. Алматы, 1998. 160 с.
8. Рахманкулов Х.Р. Законодательство Республики Узбекистан о юридических лицах // Субъекты гражданского права. Алматы. 2001. Т. 1. С. 51.
9. Рольф Книпер. Закон и история. Алматы, 2005. 278 с.
10. Чантурия Л. Гражданское право и юридические лица публичного права: особенности правового регулирования // Грaжданское право в системе права: материалы междунар. науч.-практ. конф. в рамках ежегодных цивилистических чтений, г. Алматы, 17–18 мая 2007 г. Алматы, 2007. С. 240–251.
11. Чантурия Л. Юридические лица публичного права: их место в гражданском праве и особенности правового регулирования // Государство и право. 2008. №3. С. 38–45.
12. Чиркин В.Е. Юридическое лицо публичного права. М.: Норма, 2007. 352 с.
13. Knieper R. Gesetz und Geschichte. Nomos. 1996. S. 66.
14. Knieper R. Neuschaffung von Privatrechtsordnungen in Georgien, Moldawien und in der Ukraine. Ein Vortrag auf der Tagung in Krakau am 15. Juni 2007.
15. Schnizer H. Die juristische Person in der Kodifikationsgeschichte des AGBG // FS f. Walter Wilburg. 1965. S. 144.
16. Solotych S. Das Zivilgesetzbuch der Russischen Föderation. Erster Teil. Einführung. Nomos; Baden-Baden, 1996. S. 30.

[1] Новые ГК были приняты практически во всех государствах бывшего Советского Союза: в Армении (17.06.1998 г.), в Азербайджане (28.12.1999 г.), в Казахстане (Общая часть –27.12.1994 г., Особенная часть – 01.07.1999 г.), в Кыргызстане (08.05.1996 г.), в Таджикистане (первая часть – 30.06.1999 г., вторая часть – 11.12.1999 г.), в Туркменистане (01.03.1999 г.), в Узбекистане (21.12.1995 г.) и т.д. ГК Российской Федерации, который оказал большое влияние на разработку вышеназванных кодексов (за исключением ГК Туркменистана), был принят в 1994–1995 гг.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. №32, ст. 3301; 1996. №5, ст. 410.

[2] Этот «квазиконституционный статус» гражданских кодексов постсоветских государств является предметом критики в юридической литературе.

[3] К таковым юридическим лицам в праве Республики Узбекистан можно отнести: Узбекское агентство связи и информатизации, Узбекское республиканское агентство по авторским правам и т.д.

[4] Иная точка зрения встречается в гражданско-правовой науке постсоветских государств.

[5] Понятие юридические лица публичного права применяется, например, в ст. 89 Гражданского уложения Германии, в ст. 11 ГК Италии и т.д.

[6] Выполнению этой задачи служит закрепление в конституциях многих стран Запада (например, ст. 14 Основного закона Германии) права собственности как основного права, а не принципа равноправия форм собственности. Некоторые страны региона – Армения (ст. 31 Конституции), Грузия (ст. 21 Конституции), Казахстан (ст. 26 Конституции) – закрепляют право собственности именно как основное право.

[7] 7 августа 2007 года в ГК Республики Казахстан было введено понятие «стратегические объекты», которое предоставляет правительству особые правомочия по распоряжению имуществом, признанным стратегическим объектом, независимо от того, в собственности каких лиц оно находится. На содержании данных изменений не следует здесь останавливаться. Разделяем ту критику, которая по поводу данных изменений была высказана в юридической литературе Казахстана. Внимание следует обратить на другое обстоятельство.