УДК 347.191

О ПРАВЕ НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ НА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ПРИНОСЯЩУЮ ДОХОД (В ПОРЯДКЕ ОБСУЖДЕНИЯ КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА)

И.Н. Десятов

Адъюнкт кафедры гражданско-правовых дисциплин

Тюменский юридический институт МВД РФ. 625049, г. Тюмень, ул. Амурская, 75

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Исследуются вопросы гражданской правосубъектности некоммерческих юридических лиц в гражданском законодательстве, источники их существования, анализируются право на неосновные виды деятельности в структуре их правосубъектности, предлагается правовая модель регулирования права на дополнительную деятельность этих субъектов.

Ключевые слова: гражданская правосубъектность; филантропия, предпринимательская деятельность; коммерческие и некоммерческие юридические лица; гражданско-правовое равенство

С принятием Концепции развития гражданского законодательства[1] [4] и появлением проекта предполагаемых изменений раздела I действующего ГК РФ «Общие положения ГК РФ» в части регулирования как статуса, перечня, так и правоспособности некоммерческих организаций многое начинает становиться на свои места. Тогда как до предполагаемых законодательных изменений исходные идеи о гражданской правосубъектности некоммерческих юридических лиц стали нивелироваться в сторону экономического подхода к участию некоммерческих юридических лиц в гражданском обороте, нанося значительный ущерб задуманному законодателем функциональному критерию деления всех юридических лиц на виды. Следуя концептуальной тенденции о сохранении предпринятого законодателем деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие, руководствуясь стремлению достигнуть ясности в вопросе о статусе последних, ученые стали предлагать альтернативные законодательному наименования некоммерческих организаций: «непредпринимательские» [9], «социальные» [2], «гражданские организации» [12]. Цель доктринальной активности понятна и оправданна – исключить рассогласование между законодательными установками и фактическими намерениями учредителей некоммерческих организаций, когда последние в задуманном законодателем непредпринимательском «облике» весьма активно входят в сферу коммерческих отношений, благодаря чему многое подверглось смешению. Так, гражданско-правовой статус некоммерческих юридических лиц, в отличие от коммерческих, обрел черты интегративности. По закону они некоммерческие, а значит, им, исходя из логического объема их названия, нельзя ориентироваться на коммерческую деятельность. Но по закону – «можно, если ….» (п. 3 ст. 50 ГК РФ). Весьма нечеткие ограничения относительно «если» привели к тому, что «можно» стало чаще правилом, нежели исключением. Как следствие, принцип специальной правоспособности некоммерческих организаций получил значительный декларативный оттенок. Стал нивелироваться и смысл понятия «предпринимательская деятельность» по причине исключения отдельных ее нормативных признаков для некоммерческих юридических лиц. И доктрина и законодатель стали оперировать разными терминологическими единицами для обозначения неосновной деятельности этих субъектов: «дополнительная деятельность», «иная», «деятельность, приносящая доход», «предпринимательская деятельность».

В Концепции развития гражданского законодательства побочную, неосновную или дополнительную деятельность для некоммерческих организаций предполагается именовать «деятельностью, приносящей доход». Как уже отмечено, это снимает многие законодательные неясности и терминологические погрешности, накопившиеся в законодательстве начиная с 1994 г. Однако не все. В этой части нашло свое отражение состояние теории по проблеме гражданской правосубъектности некоммерческих организаций. Первичными ее признаками можно назвать краткость существования и вторичность по отношению к действующему законодательству, что не позволило «просчитать» возможные последствия от наделения их правом на побочную деятельность.

Впервые деление всех юридических лиц на коммерческие и некоммерческие было проведено с принятием 31 мая 1991 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик в 1991 г. в ст. 18 [1]. Подобный шаг со стороны российского законодателя, весьма примерными предпосылками которого явились правила советского периода о хозяйственных и нехозяйственных организациях, доктриной был оценен «как изобретение» [11].

С учетом далеко не масштабных исторических воззрений современный идеальный образ некоммерческого юридического лица в российском законодательстве, так же как и в законодательстве европейском [5], связывался и продолжает связываться с его социальными целями в виде сохранения и преумножения общественного блага, за счет опеки таких социальных явлений, как культура, образование, наука, искусство. К созданию именно такого, далеко не коммерческого, облика стремился российский законодатель. Но, как отметил в одном из интервью проф. Е.А. Суханов – участник рабочей группы по разработке действующего ГК РФ, «с некоммерческими юридическими лицами мы боялись навредить. У нас был такой принцип: если мы чего-то не знаем, то лучше не трогать». По прошествии пятнадцати лет время показало, что фактически отсутствующее законодательное и теоретическое прошлое, относящееся к некоммерческим юридическим лицам, не позволило обеспечить законодательную полноту и должное содержание норм о них как об участниках гражданских правоотношений. По замечанию В.Ф. Яковлева, их правовая фигура оказалась «загадочной, туманной и многоликой» [13].

Как представляется, многоликость некоммерческих организаций проистекает от неоднозначного решения или решения «по умолчанию» одного из важнейших вопросов в деятельности этих субъектов права, вопроса об источниках их существования. В то время как, например, всякое дореволюционное упоминание о «бесприбыльных» организациях сопровождалось информацией об источниках их существования: «за счет церковной десятины», «за счет казны», «за счет филантропии», «за счет частных пожертвований». Отсюда и полное отсутствие законодательных помыслов о предоставлении им права на ведение какой-либо хозяйственной деятельности, которая бы связывалась с целями имущественного обеспечения. Справедливости ради, надо отметить, что точечные разрешения на отдельные хозяйственные операции давались и бюджетным учреждениям. Однако экономический исход их оказался неэффективным и беспорядочным[2] [8].

Отсылка «за счет» значительно поблекла в советском законодательстве, уйдя на задний план по причине вышедшей на первый план формулировки о том, что «организации могут иметь исключительно те гражданские права и обязанности, которые соответствуют потребностям социалистического общества». В рыночном же законодательстве, несмотря на функциональный (целевой) критерий деления всех юридических лиц на виды, этот вопрос был решен сугубо экономически: п. 3 ст. 50 ГК РФ содержал указание на право некоммерческих организаций вести предпринимательскую деятельность при соблюдении определенных условий.

Все в этой части, на первый взгляд, казалось ясным: на одной стороне –некоммерческие юридические лица с их специальной правоспособностью, на другой – законное право этих субъектов на предпринимательскую деятельность, которая в доктрине предусмотрительно называется неосновной или побочной. Логика вообщем-то понятна: раз не достает у некоммерческих юридических лиц ресурсов для основной деятельности, то надо дать им возможность зарабатывать. Предполагалось, что зарабатывать будут в порядке исключения, сугубо для восполнения недостающего финансирования. В итоге сочетание «недостающее финансирование» стало вроде «охранной грамоты» для большинства некоммерческих организаций, которые, наряду с юридическими лицами коммерческого вида, при разном соотношении деятельности общественно полезной и предпринимательской в равной мере вышли на рынок. Эффект либерального и не до конца продуманного законодательного подхода, весьма условные границы реализации права на дополнительную деятельность, фактически не имеющие строгой формальной определенности, обнаружились быстро.

Долгое время доктрина и практика не озадачивались вопросом о том, насколько соответствует норме факт недофинансирования некоммерческих организаций. В этой части управление взял на себя законодатель, катализатором для которого выступили процессы реструктуризации бюджетной сферы. Видимо поэтому предвестниками будущих законодательных подвижек явились изменения в статусе государственных и муниципальных учреждений, которые законом были разделены на бюджетные (нового типа), автономные и казенные [6].

Кроме прочих вопросов (уточнение пределов ответственности, субъектов субсидиарной ответственности, документов о планах деятельности, аудита, учета, органов управления, последствий ликвидации) в законе решался вопрос об источниках финансирования соответствующих учреждений. Так, для казенных учреждений устанавливается сметное финансирование из бюджета при полном запрете на выполнение любых дополнительных видов деятельности. Субсидии из бюджета на выполнение государственного задания (включая оплату налогов на недвижимое имущество и землю), субсидии на иные цели, средства из бюджета на исполнение публичных обязательств, доходы от оказания платных услуг – для бюджетных учреждений. Субсидии из бюджета на выполнение государственного задания (включая оплату налогов на недвижимое имущество и землю) с учетом мероприятий, направленных на развитие и доходы от оказания платных услуг, – для автономных учреждений.

Подобная законодательная типология учреждений – один из законодательных способов установления источников финансирования через указание на те виды учреждений, для которых возможность дополнительной деятельности, приносящей доход, исключена (казенные и бюджетные учреждения). Не лишней будет подобная типология и для других организационно-правовых форм некоммерческих юридических лиц, что позволит более обоснованно сформировать их численную линейку. Она, как известно, сегодня берет начало из четырех источников: из ГК РФ; из Федерального закона от 12 января 1996 г. «О некоммерческих организациях» [10]; из самостоятельных статутных законов; из различных федеральных законов, регулирующих отношения в соответствующей предметной деятельности.

Отсутствие внятных законодательных ограничений, разнящаяся терминология при обозначении дополнительных видов деятельности некоммерческих юридических лиц, исключение уставного капитала из числа гарантирующих для кредиторов механизмов, допустимость любого вида деятельности в качестве дополнительной – все это сопровождает неопределенность предпринимательского сегмента в составе правосубъектности некоммерческих юридических лиц, настоятельно требуя разработки уже не экономической, как это было в момент принятия ГК РФ, а юридической модели экономической деятельности для некоммерческих юридических лиц. Роль правовой науки здесь сводится к выработке разумных правовых решений, которые бы были направлены не на искоренение этого явления, а на его узнаваемость, отделенность от других правовых явлений, с которыми исследуемое явление находится в правовой коммуникации.

Наиболее общие правовые контуры этой деятельности могут быть следующими.

Во-первых, законодателю надлежит исходить из того, что предпринимательская деятельность – это деятельность профессиональных участников рынка. Как отметил В.Ф. Попондопуло, еще до принятия действующего ГК РФ, «если извлечение прибыли не есть основная цель деятельности лица, то оно не является предпринимателем, а его деятельность нельзя назвать предпринимательской» [7]. Последующее развитие законодательства лишь подтвердило этот теоретический вывод, связав всю специфику предпринимательской деятельности с ее субъектом – профессиональным участником рынка, который на постоянной основе за свой риск извлекает прибыль, занимаясь деятельностью по производству и реализации товаров, работ, услуг.

Во-вторых, из действующего законодательства должна следовать установка о том, что в качестве общего правила действует недопустимость других, кроме социально-духовных, видов деятельности для некоммерческих юридических лиц. Это предполагает предварительную определенность источников формирования их имущественной основы. Иные виды деятельности – это допустимое исключение из общих правил. Как утверждал В.А. Дозорцев, иная деятельность – это не самоцель, она обслуживает иные функции, а потому носит подсобный характер [3]. Наличие права на дополнительную деятельность как исключение из общего правила надлежит фиксировать в акте государственной регистрации юридического лица некоммерческого вида через первичное закрепление в его учредительном документе двух видов правовых возможностей. Наименование этой «исключительной» деятельности может быть любым, но однозначным и не нарушать целостности, унификации и стандартизации понятия «предпринимательство».

Пока же, признавая необходимость, а значит, и оправданность идеи наделения некоммерческих юридических лиц правом на предпринимательскую деятельность с учетом заключенных в законе ее ограничений, нельзя не увидеть компилятивное соединение части правовых явлений с явлениями экономическими (известно, сколь разнятся юридическое и экономическое значения понятия «предпринимательство»). Сохраняя и дальше такой подход, можно окончательно заретушировать ту законодательную идею, ради которой некоммерческие юридические лица получили право на дополнительную деятельность.

Библиографический список

1. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета РФ. 1993. №10, ст. 357.
2. Грешников И.П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб., 2002. С. 176.
3. Дозорцев В.А. Состояние и проблемы совершенствования законодательства о некоммерческих организациях: материалы междунар. науч.-практ. конф. // Журнал рос. права. 1998. №10–11. С. 45.
4. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федера­ции / вступ. ст. А.Л. Маковского. М.: Статут, 2009. С. 36.
5. Латурнеги Мари-Эме. Некоммерческие организации в российском праве // Закон. 2009. №5. С. 147.
6. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений: Федер. закон от 8 мая 2010 г. №83-ФЗ // Рос. газета. 2010. 12 мая.
7. Правовая природа государственных предприятий. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. М., 2004. Т. 1. С. 367.
8. Попондопуло В.Ф. Правовой режим предпринимательства. СПб., 1994. С. 17.
9. Серова О.А. Законодательство о юридических лицах: возможные пути совершенствования // Гражданское право. 2009. №4. С. 19.
10. Собрание законодательства Рос. Федерации. 1996. №3, ст. 145.
11. Талапина Э.В. Некоммерческие организации как комплексный институт российского права // Закон. 2009. №5. С. 129.
12. Фролова Н.К. Коммерческая деятельность: понятие и признаки // Актуальные вопросы частного права. Самара, 2004. С. 245.
13. Яковлев В.Ф. Некоммерческие организации: теоретические и практические проблемы // Журнал рос. права. 2009. №1. С. 147.

[1] Европейский концепт некоммерческих организаций основан «на стремлении защитить отдельные личности и семьи и избежать накопления имущественной массы, не подлежащей отчуждению».

[2] По замечанию А.П. Венедиктова, эти случайные операции, без опыта и необходимых средств, не имели должной жизнеспособности, причиняя вред и учреждениям, их организовавшим, и своим контрагентам