УДК 340.111.5

ДВА ТИПА правоотношений в обществе: их единство и различия

А.С. Бондарев

Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права

Пермский государственный университет. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Изложен новый подход к правоотношениям. Обосновывается наличие не одного (как принято считать в юридической науке), а двух типов правоотношений в обществе. Они функционируют на разных уровнях и существенно отличаются по всем структурным элементам – и по субъектам, и по объектам, и по содержанию.

Ключевые слова: два типа правоотношений; статусные правоотношения; личные правоотношения

В современной юридической науке правовые отношения рассматриваются в одной плоскости – как однотипные. Не учитывается то, что в обществе существует не один, а два типа человеческих отношений – общественные и личные, которые приняты каждый на своем уровне и выполняют разные задачи [1]. Следовательно, следует учитывать их своеобразие и в правовом регулировании.

Общественные отношения – «это отношения между различными человеческими коллективами, социальными группами, классами и внутри их» [20, с. 117]. Правовым регулятором общественных отношений выступает объективное право. Личные отношения – это отношения персонифицированных субъектов. Правовым регулятором их выступает субъективное право. Общественные и личные отношения, находясь в неразрывной диалектической взаимосвязи, существенно отличаются друг от друга. Недопустимо их смешение. «Теоретически несостоятельно и практически вредно смешение личных и О.о. при анализе исторического процесса, а также перенесение категорий, характеризующих личные взаимоотношения, на анализ О.о.» [20, с. 118]. Говоря об этом социологическим языком, вредно смешивать принципиально различные отношения в обществе – отношения между сопряженными социальными статусами (общественные отношения) и отношения между конкретными лицами, выступающими в роли данных социальных статусов (личные отношения).

А такое смешение как раз и происходит в существующем ныне учении о правоотношениях. Смешение общественных и личных отношений как объектов правового регулирования ведет к смешению и их правовых регуляторов – объективного и субъективного права. При разных словесных формулировках понятия правоотношения просматриваются два основных варианта смешения двух типов правоотношений – общественных, статусных и личных, ролевых.

Первый вариант. В самом определении понятия правоотношения норму права верно представляют в качестве регулятора именно только общественного отношения. Подключение к регулированию нормой права напрямую и личных отношений происходит негласно уже в ходе анализа элементов общественного правоотношения – субъектов, объектов и содержания.

Так, например, в широко известной и признанной монографии Р.О. Халфиной «Общее учение о правоотношении» утверждается: «В настоящей работе в качестве рабочей гипотезы фигурирует признаваемое почти единодушно положение о том, что правоотношение – это общественное отношение, урегулированное нормой права» [21, с. 51]. Из такого понимания правоотношения следует: норма права в общественном отношении властно очерчивает не личные, субъективные, права и обязанности, а общественные, безличные юридические права и обязанности; определяет их именно для субъектов общественного отношения, которыми являются не персоны, а те или иные социальные образования. Например, нормами трудового права (ст. 21 и 22 ТК РФ) определены взаимные основные юридические права и обязанности между всеми работодателями России и всеми ее работниками через нормирование взаимоотношения между их социальными статусами – «работодатель» – «работник» или совокупность всех кредиторов России со всеми их заемщиками через нормирование взаимоотношений между социальными статусами – «кредитор» – «заемщик» (ГК РФ) и т.д.

Следовательно, юридическим содержанием такого типа правоотношений – общественных, статусных безличных – не могут быть субъективные права и обязанности, как утверждается в вышеназванной монографии (с. 217–257). Содержанием их являются только объективные, нормативные юридические права и обязанности.

Второй вариант смешения субъектного состава и содержания общественных, статусных и личных, ролевых типов правоотношений содержится уже в самом его определении, а далее и при анализе всех элементов правоотношений. Вот пример такого определения правоотношения: «Правоотношение, урегулированное нормами права общественное отношение, участники которого являются носителями субъективных прав и обязанностей. П. – индивидуальное отношение…» [23, с. 357].

Адекватное понятие правоотношений, их типы, их соотношение, а также их содержание и структуру невозможно, на наш взгляд, выявить без опоры на современную социологическую науку.

Современная социологическая наука раскрывает нам следующий механизм наделения обществом персональными, субъективными правами и обязанностями (в том числе и юридическими) субъектов общественной жизни [6, 12, 15]. В силу многочисленности и большого разнообразия субъектов общественной жизни как по демографическим, так и по профессиональным свойствам, причем с изменяющимся составом, общество не в состоянии каждому из них напрямую персонально устанавливать их субъективные социальные права и обязанности (что и в каких пределах им персонально возможно или должно делать в том или ином конкретном случае) для нормальной жизни как их, так и общества в целом.

Общество осуществляет это опосредованно через свои элементарные (первичные) ячейки – статусы и роли. Социальный статус – это определенная позиция определенного типа субъектов в обществе (группе), которыми могут быть разного рода и индивиды и коллективы, связанная с другими позициями других типов субъектов через систему взаимных прав и обязанностей этих типов субъектов. Социальная роль есть модель поведения конкретного персонифицированного субъекта, ориентированная на свой типовой статус. Например, статус «работодатель» имеет смысл только по отношению к статусу «работник», статус «муж» – только по отношению к статусу «жена», статус «гражданин» – только по отношению к статусу «государство» и т.д. Так, регистрируя брак в ЗАГСе Петров А. и Сидоровой Е. этим своим действием (знают ли они об этом или нет) занимают роли – Петров А. в социальном статусе «МУЖ», а Сидорова Е. в социальном статусе «ЖЕНА». Все мужья и жены страны, таким образом, оказываются с типичным набором субъективных социальных прав и обязанностей друг к другу через свои скоординированные друг с другом статусные роли данного общества. «Таким образом, социальная структура строится по принципу “один статус – одна ячейка”. Когда ячейки заполняются индивидами, мы получаем для каждого статуса по одной большой социальной группе. В современном обществе миллионы водителей, инженеров, почтальонов, тысячи профессоров, врачей и т.д.» [6, с. 195].

Число и содержание социальных статусов существенно меняется в процессе исторического развития общества. Если в структуре древнего (простого) общества насчитывалось не более двух десятков статусов – мужчина, женщина, взрослый, ребенок, старик, рядовой член общины, вождь, охотник, воин, священнослужитель и т.п., то с переходом человеческого общества к производящей экономике и к естественному разделению труда прибавилось еще и общественное разделение труда, которое многократно усложнило его статусную структуру. И современное общество насчитывает в своей структуре сотни тысяч статусов.

В социологии многообразие общественных статусов современного общества сводят к двум основным типам: 1) социально-демографические и 2) социальные.

Социально – демографические статусы подразделяются на: возрастные, половые, расовые, национальные, статусы по здоровью, брачно – семейно-родственные; социальные – на экономические, профессиональные, политические, связанные с культурой, территориальные.

Все это многообразие социальных статусов и весьма сложные социальные отношения между ними представляют нам статичную картину общества, его структуру.

Социальные статусные отношения данного общества оживают только тогда, когда связанные ими статичные статусные ячейки данного общества заполняют люди, способные использовать права и нести обязанности, установленные обществом для этих статусов в безличной форме в виде социальных норм определенного вида. Статичная структура общества, таким образом, приобретает динамический характер. Например, как только безымянный статус «работник» получит Петров, желающий исполнять какую- либо роль в нем, например, бухгалтера в фирме, а соотносящийся со статусом «работник» статус «работодатель» займет Сидоров, создавший свою фирму, так сразу их статусы оживут. Общие (безымянные) права и обязанности их статусов станут образцом, моделью субъективных прав и обязанностей работника Петрова и работодателя Сидорова, взаимодействующих друг с другом, образуя содержание конкретного трудового общественного отношения: фирма Сидорова – бухгалтер Петров. При этом стоит заметить, что сами безымянные ячейки общества – статусы «работник» и «работодатель», наделив взаимными ролевыми правами и обязанностями Петрова и Сидорова, своей регулятивной роли не утрачивают. Пока в обществе будут существовать конкретные люди в любом количестве, желающие и способные исполнять статусные роли работодателей и работников, их взаимодействующие субъективные права и обязанности должны будут сообразовываться с их типовыми статусными безымянными правами и обязанностями и, следовательно, носить типовой характер. Общество упорядочивает (регулирует) жизнь своих членов через статичные ячейки – статусы, учреждая свой общественный порядок жизни людей.

Общество, таким образом, базируется на социальных отношениях двух типов разного уровня: общих статусных – первичных и ролевых персонифицированных – вторичных. Первичные социальные отношения при этом носят статичный характер и выполняют роль регулятора содержания всех вторичных личностных динамичных социальных отношений. Право, как известно, призвано регулировать не все общественные отношения и не в полном объеме, его нормы должны регулировать только существенно важные безличные статусные права и обязанности общего характера, на основании которых базируется содержание личных правовых отношений, носящих вторичный производный и динамический характер.

Единство статусных и ролевых типов правоотношений

Единство статусных, общественных и ролевых, личных правовых отношений обусловлено необходимостью нормативного правового регулирования индивидуальных, личностных отношений субъектов права в различных сферах жизни правоорганизованного общества.

Как было сказано выше, общество ввиду многочисленности и разнообразия субъектов общественной жизни не в силах персонально каждому из них предписывать, что возможно или должно делать в том или ином конкретном случае. И делает это через свои низовые ячейки – статусы и роли.

Нормами права для сопредельных статусов можно установить взаимные права и обязанности только общего, типового характера. Социальный статус рассчитан на неопределенное число субъектов права, которые по определенным нормами права параметрам, при наличии установленных юридических фактов способны вступить в роли данных сопредельных статусов. Субъективные права и обязанности ролей социально–демографических статусов (половых, возрастных, расовых, по здоровью, брачно-смейно-родственные) субъекты приобретает либо только благодаря наступлению юридических фактов-событий, либо в основном благодаря им. Так, например, субъективные права и обязанности ролей половых статусов «мужчина», «женщина» субъект приобретает по чисто биологическим свойствам – фактам-событиям, а брачно–семейно–родственные – помимо биологических фактов-событий, учитывается еще и тип семьи.

Субъективные права и обязанности ролей социальных статусов – экономических, политических, профессиональных, в области культуры и территориальных – определяются прежде всего характером общественного развития, и субъекты наделяются ими как по юридическим фактам-событиям, так и по юридическим фактам-действиям. Так, программистами, артистами, трактористами, инженерами и т.п. работниками субъекты права становятся на основе юридических фактов-действий, а вот в роль статусов инвалида, избирателя и т.п. – по наступлению юридических фактов-событий.

Таким образом, в любом правоорганизованном обществе статусные, общественные и ролевые, личные правовые отношения всегда существуют вместе, во взаимосвязи. Статусные, общественные правовые отношения выполняют роль общерегулятивных по отношению к ролевым, личным правоотношениям. Их раздельное существование невозможно. Им обоим жизнью общества отмерен один и тот же исторический срок. На единство этих двух типов правоотношений указывает и схожесть их строения. Каждая из их структур состоит из трех взаимосвязанных элементов: субъектов, объектов и содержания.

Находясь в неразрывной взаимосвязи и имея трехчленную структуру, общественные, статусные и личные, ролевые правоотношения существенно отличаются друг от друга по всем трем своим элементам: и по субъектам, и по объектам, и по содержанию.

А. Различие двух типов правоотношений по субъектам

Рассматривая все правовые отношения в обществе как однотипные, находящиеся в одной плоскости (на одном уровне), исследователи их субъектов традиционно подразделяют на два вида: индивидов (физических лиц) и коллективных. К разновидностям физических лиц (индивидов) относят граждан государства, иностранцев, лиц без гражданства (апатриды), лица с двойным гражданством (бипатриды). К коллективным субъектам также традиционно относят: государственные органы, юридические лица, общественные организации и государство в целом.

В существующей теории правовых отношений принято считать: стать субъектом правоотношения, необходимо обладать правосубъектностью, или, что то же самое, обладать праводееспособностью. Это означает, что субъектом правового отношения может быть лицо, обладающее единством правоспособности и дееспособности. Исключение составляют только ряд (в основном гражданских) правоотношений, в которых их субъект наделен только правоспособностью. Примером часто служат наследственные правоотношения, стороной в которых выступают малолетние физические лица.

Из факта наличия в обществе не одного, а двух типов правовых отношений, находящихся на двух уровнях – статусных, общественных, и ролевых, личных, – с их субъектами дело обстоит иначе. В общественных, статусных, правоотношениях, как сказано выше, субъектами выступают не персонифицированные индивиды или коллективные образования людей, а безымянные – типы субъектов, которые взаимосвязаны друг с другом посредством нормативных юридических прав и обязанностей. Субъектами же ролевых, личных, правовых отношений являются индивидуальные и коллективные субъекты права, имеющие собственное имя.

Итак, субъектами статусных правовых отношений являются статусы, взаимосвязанные между собой объективными юридическими правами и обязанностями, установленными нормами объективного права. Субъектами ролевых, личных, правовых отношений являются поименованные физические лица (индивиды) либо коллективные субъекты права, занявшие роли во взаимосвязанных объективным правом социальных статусах данного общества. Они взаимосвязаны и взаимодействуют между собой по правилам своих субъективных прав и обязанностей, смоделированных по образцу взаимосвязанных объективных прав и обязанностей своих статусов.

У субъектов двух типов правоотношений имеются серьезные различия и с правосубъектностью. Так как статусы в качестве субъектов общественных правоотношений по своей социальной природе и назначению статичные образования, не способные к действиям и взаимодействию, а способны находиться только в постоянной взаимосвязи, то их правосубъектность сводится только к их правоспособности. Законодатель наделяет сопряженные социальные статусы взаимосвязанными объективными юридическими правами и обязанностями. Ни реализовать их, ни приобрести их самостоятельно им не дано.

Другое дело субъекты ролевых, личностных, правовых отношений – они по своей природе реальные «живые» поименованные физические лица и коллективные субъекты. И чтобы они реально могли удовлетворять свои правомерные интересы и потребности, они должны находиться не только во взаимосвязи, но и во взаимодействии. А это означает, что они должны быть наделены (как природой, так и законодателем) не только правоспособностью – правом иметь субъективные права и обязанности, но и дееспособностью – правом и способностью приобретать и своими действиями реализовывать свои субъективные права и обязанности, т.е. обладать праводееспособностью (правосубъектностью). Исключение составляют физические лица как субъекты некоторых гражданских и семейных ролевых, личных правоотношений, которые в силу их малолетнего возраста или психического заболевания наделяются только правоспособностью. Например, трехлетний Алексей Петров как по природе, так и по праву будучи наследником родительского имущества, не способен по своей психической незрелости, а отсюда и по установленному закону не может им самостоятельно распорядиться – он не наделен дееспособностью по гражданскому праву.

Б. Различие двух типов правовых отношений по объектам

В существующей теории правоотношений, рассматривающей правоотношения в одной плоскости, существует два подхода к понятию объекта правового отношения. Монистическая теория – ее авторы исходят из единства объекта правоотношений. Плюралистическая теория – ее авторы отстаивают множественность объектов правоотношений.

В дореволюционной монистической теории объектов правоотношения ученые предлагали разнообразный набор монообъектов правоотношений. Одни утверждали, что единственным объектом всех правоотношений может быть только человек, так как право есть господство одного лица над другим. Другие таким единственным объектом правоотношений объявляли не самого человека, а только его волю. Третьи единственным объектом правоотношений считали действия людей, четвертые – их поведение.

В современной российской монистической теории господствует точка зрения, что юридические права и обязанности не могут воздействовать ни на вещи, ни какие-либо иные явления объективной действительности (они не способны на них реагировать), а такая способностью присуща только человеческому поведению, следовательно, оно и является единственным объектом всех правоотношений в обществе. При этом и субъективные права, и субъективные обязанности в правоотношении направлены на обеспечение поведения обязанного лица в интересах управомоченного. Таким образом, поведение обязанного лица, на которое вправе претендовать управомоченный, и есть истинный объект правоотношений [3, c. 230].

В монистической теории под единственным объектом правоотношений, вместо поведения обязанного лица, Ю.К. Толстой предложил считать то фактическое общественное отношение, на которое правоотношение воздействует [19, c. 60]. Эта точка зрения была подвергнута серьезной критике как отождествляющая содержание и объект правоотошения. И по монистической теории объекта правоотношения, ныне это основная позиция, – им является поведение обязанного лица, так как только оно может реагировать на требования управомоченного лица.

Согласно плюралистической теории объекта под объектом правоотношения следует понимать все то, по поводу чего устанавливаются данные правоотношения. В ней существуют ряд классификаций объектов правоотношений. Распространение, однако, получили только две. Одна делит все объекты правоотношений на три группы: а) вещи, б) действия, в) лица. Другая к трем указанным группам добавляет еще четвертую – собственную личность субъекта со всеми ее проявлениями. И.В. Михайловский более правильной считает вторую классификацию объектов правоотношений, предлагая при этом «для большей точности термин “действия” заменить термином “поведение”». «Таким образом, – пишет И.В. Михайловский, – получаем четыре категории объектов: 1) собственная личность субъекта, 2) вещи, 3) поведение людей 4) люди. Каждая из этих категорий имеет свои подразделения»[10, c. 463–464].

Как отмечает В.Н. Протасов, в современной юридической литературе встречаются попытки объединить монистический и плюралистический подходы к объекту правоотношения, «когда фактическое правомерное поведение называют юридическим объектом правоотношения (или предметом правоотношения), а связанные с этим поведением различные материальные и духовные блага – “материальным объектом” (например, проф. Л.И. Спиридонов). В другом случае, напротив, правоотношения полагают материальное или нематериальное благо. А объектом – разнообразные фактические общественные отношения (проф. А.Г. Бартко)» [13, c. 66].

Объекты правоотношения с позиции признания существования двух типов правоотношений. Следует признать более близкой к реальности плюралистическую теорию объекта правоотношения. Объектами правовых отношений является все то, по поводу чего субъекты права вступают в правовые отношения. Ими могут быть, как было сказано выше, четыре категории объектов: вещи, собственная личность субъекта, поведение людей и люди. Причем в статусном, общественном, и ролевом, личностном правоотношениях объекты принципиально различаются. Объекты общественных, статусных, правоотношений носят абстрактный характер. Субъекты данных правоотношений по своей природе не могут их приобретать и распоряжаться ими. Другое дело с объектами ролевых, личностных, правоотношений. Они носят весьма конкретный характер. Субъекты вправе их реально приобретать и в пределах своих субъективных прав и обязанностей ими реально распоряжаться. Так, например, объектом в статусном правоотношении «кредитор – заемщик» будут деньги вообще, тогда как в ролевом, личном, правоотношении «кредитор банк «Менатеп» – заемщик Андрей Петров» объектом будет конкретная сумма денег, например миллион рублей, которым субъекты данного правоотношения реально оперируют.

В. Содержательное различие статусных и ролевых правоотношений

Содержание статусных правоотношений Как было сказано выше, субъекты статусных правоотношений – социальные статусы – находятся друг с другом только во взаимосвязи и взаимодействовать не могут. Взаимосвязаны они взаимными безличными объективными правами и обязанностями установленными законодателем посредством юридических норм. Так, например, в ТК РФ нормативно определено юридическое содержание трудового правоотношения «работодатель – работник». Статья 21 определяет содержание основных прав и обязанностей статуса «работник», а ст. 22 – основные права и обязанности статуса «работодатель». Причем правам работника корреспондируют обязанности работодателя и наоборот. Таким образом, юридические права и обязанности статусов «работодатель» и «работник» нормативно установлены законодателем и статусы реализовывать их не способны. Они не предназначены для взаимодействий. Следовательно, содержание статусных правоотношений может носить только юридический характер. Оно состоит только из объективных, нормативно установленных взаимосвязанных юридических прав и обязанностей. Содержание их в отличие от содержания ролевых правоотношений не имеет материальной, поведенческой стороны.

Содержание ролевых, личностных правоотношений. Как было сказано выше, субъектами ролевых, личностных, правоотношений являются поименно определенные физические лица или их коллективные объединения. Обладая праводееспособностью, они способны находиться не только в юридической взаимосвязи, но и в реальном взаимодействии посредством “воплощения” своих взаимосвязанных субъективных юридических прав и обязанностей в свои взаимосвязанные деяния. Таким образом, их содержание в отличие от статусных, общественных правоотношений носит двусторонний характер: и юридический, и материальный. Причем и их юридическое содержание принципиально отличается друг от друга.

Юридическое содержание ролевого, личного, правоотношения составляют не нормативные, безличные объективные юридические права и обязанности, а субъективные юридические права и обязанности. По поводу же природы и содержания как субъективного права, так и субъективных обязанностей в юридической науке до сих пор, однако, продолжаются дискуссии, начавшиеся столетие назад. Эти вопросы вызывали серьезные дискуссии как в западной, так и в российской дореволюционной и советской юридической науке. Нет их общепризнанного решения и до сих пор.

Во-первых, рассмотрим все, что касается содержания субъективного права. Так, по признанию известного ученого Г.Ф. Шершеневича: «Проблема субъективного права в высшей степени трудная» [23, c. 601]. И, по мнению не менее известного ученого-юриста Н.М. Коркунова, «выяснение понятия права в субъективном смысле или правомочия составляет самый трудный и самый спорный вопрос во всем учении об юридических отношениях» [5, c. 148]. В споре о понятии субъективного права приняли участие и многие другие крупные ученые: Е.Н. Трубецкой, В.Ф. Тарановский, ИА. Ильин, Л.И. Петражицкий и др. Ими обстоятельно анализировались мнения не только российских, но и европейских ученых, касающиеся понятия субъективного права, его признаков, содержания, соотношения с обязанностью в правовом отношении и т.д. Всеми прежде всего была отвергнута точка зрения солидариста Леона Дюги и ряда других западных ученых, вообще отрицающих наличие субъективного права в принципе.

Существующие многочисленные теории о сущности и содержании субъективного права согласно их основаниям И.В. Михайловский распределил в три группы: теории воли, теории интереса и теории свободы [10, c. 440]. В теориях воли сущность субъективного права сводится к воле того субъекта, кому принадлежит данное право. Наиболее характерным является утверждение (Виндшейд, Шуппе, Бирлинг и др.): право есть воля субъекта, признанная общей волей (или совпадающая с общей волей, или содержание которой составляет норму права). Наиболее распространенной оказалась теория интереса, создателем которой признан Рудольф Иеринг. Субъективное право, по его мнению, включает два элемента: материальный (субстанционный) – польза, выгода, интерес; и формальный – юридическая защита этого интереса, защита в форме иска. Следовательно, субъективное право есть интерес, защищенный иском; или оно есть юридическая обеспеченность пользования интересом. Теории воли и интереса многими учеными-юристами подверглись обстоятельной критике как весьма односторонние. Но и позиция сторонников теории свободы сущности субъективного права оказалась также уязвимой, и они вынуждены были под воздействием критики маневрировать.

На понимание сущности субъективного права нашей современной юридической наукой значительное влияние оказала позиция Г.Ф. Шершеневича. В дискуссии о существе субъективного права он выступил как поборник признания существа субъективного права, определяемого двумя началами – волей и интересом. По Шершеневичу, «субъективное право представляется как власть осуществлять интересы, обеспеченные и ограниченные нормами объективного права. Анализируя данное определение, находим следующие характерные признаки: «а. Субъективное право есть, прежде всего, власть субъекта права… в. Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, а потому интерес является определяющем моментом... с. Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспеченная нормами объективного права... д. Но субъективное право есть власть не только обеспеченная, но и ограниченная...» [23, c. 611–612].

Непростая судьба сложилась у понятия субъективного права и его сущности в советской теории права. В период тоталитаризма делались попытки вовсе устранить из нее это понятие. Н.И. Матузов пишет: «Эта категория была объявлена “устаревшей и ненужной в науке, методологически неверной”, “не соответствующей социалистическим отношениям”, а в сохранении ее усматривалось “влияние буржуазной юриспруденции”» [10, c. 85]. И только в 1958 г. С.Ф. Кечекьян в своем и поныне широко известном труде «Правоотношения в социалистическом обществе» сумел сказать правду: «Субъективное право, то есть право отдельных лиц, составляет совершенно необходимое понятие правовой системы и правовой науки» [4, c. 57]. В нашей теории права стали широко обсуждаться понятие субъективного права, его содержание, соотношение с объективным правом и т.д. Были среди исследователей, как и в дореволюционной юридической науке, приверженцы всех трех теорий субъективного права: теории воли, теории интереса и теории свободы [3; 16]. В ходе дискуссии большинство ученых пришли к интегративной точке зрения на содержание сущности субъективного права. Чаще всего выделяют в содержании субъективного права три правомочия: право на собственные действия правомочного лица; право требовать соответствующего поведения от обязанного лица; право прибегнуть к мерам государственного принуждения правообязанного лица к исполнению его обязанностей в случае неисполнения их добровольно.

Ныне (уже в который раз) в содержание субъективного права в качестве его «принципиального» правомочия Н.И.Мату­зов предлагает включить и «право-пользование». Как он указывает, такое правомочие в субъективном праве выделялось еще в дореволюционной литературе (Д.Д. Гримм, Н.М. Коркунов). Так, по Д.Д. Гримму, «момент пользования» не есть цель субъективного права, как считают некоторые, а есть содержательный его элемент. «Потому-то, – резонно заявляет он, – и стремятся к установлению таких правоотношений, в которых субъективное право дает возможность пользоваться тем или иным благом» [8, c. 85]. И по поводу нередко выражаемых сомнений в том, – следует ли выделять этот элемент в субъективном праве Н.И. Матузов замечает: «Думается, следует, ибо, будучи материальным, как бы скрепляет собой три формальных и придает субъективному праву социальное звучание и значение» [8, c. 85].

Субъективное право, по словам И.В. Михайловского, есть центр, из которого подобно лучам исходят всевозможные правомочия по отношению к объекту и правопритязания по отношению к нарушителям какого-нибудь из этих правомочий. «Правомочия, – развивая мысль Михайловского, пишет Н.И. Матузов, – дробные части субъективного права: у разных прав их больше или меньше... Например, у права собственности – три, у некоторых социальных и политических прав – пять–семь. Они не одинаковы по своему характеру, содержанию, значению (“по вкусу”). Разумеется, субъективное право может состоять и из одного правомочия – тогда они совпадают. Общее понятие субъективного права отразило в своей структуре лишь четыре из них как наиболее принципиальные и распространенные: право-поведение, право-требова­ние, право-притязание и право-пользова­ние» [8, c. 89]. Реализация правомочий в отличие от правообязанностей целиком зависит от воли субъекта правомочий, основанной на знании и осознании им своих правомочий, убежденности в их ценности, необходимости использования этих правомочий именно в данное время. Принуждение в этом случае исключено, если субъект не выходит за рамки своих правомочий.

Действительно ли, как утверждает выше Н.И. Матузов, в содержании разных субъективных прав разное число правомочий. У субъективного права собственности – три, у субъективных политических прав их может быть пять- семь, субъективное право может состоять даже из одного правомочия (тогда они совпадают). А вот четыре правомочия – право-поведение, право-требование, право-притязание и право-пользование – общее понятие субъективного права отразило в своей структуре лишь потому, что они наиболее принципиальны и наиболее распространены. И что же тогда получается с этим общим понятием «субъективное право»? Оно таковым не является, так как не охватывает всего разнообразия субъективных прав. На наш взгляд, содержание всех конкретных субъективных прав всех субъектов права для обеспечения их подлинной правовой свободы в правовом пространстве общества должно включать все четыре правовые возможности (правомочия) – и право-поведение, и право-требование, и право-притязание, и право-пользование. И только наличие всех этих правомочий составляет реальное субъективное право субъекта права, вступающего в те или иные правоотношения, обеспечивая его свободу в правоорганизованном обществе. Совершенно был прав проф. Н.И. Матузов, когда еще в 1987 году писал: «Значение и роль каждой из указанных возможностей (четырех вышеуказанных правомочий. – А.Б.) может меняться в зависимости от особенностей того или иного субъективного права, характера правового отношения, в рамках которого оно находится и функционирует, отраслевой принадлежности и т.д. Однако было бы неверно ставить вопрос о том, какая из этих возможностей главная. Все они главные, если рассматривать субъективное право как органическое целое явление и как важнейшее социальное достояние индивида в социалистическом обществе» [9, с. 85].

Игнорирование этой истины и приводит к искажению представлений о структуре субъективного права. В частности, смешиваются статическое и динамическое состояния субъективного права. В статике субъективного права, действительно, четыре его правомочия – все главные. Но в процессе функционирования они приобретают различный характер и различное значение в различных видах конкретных правоотношений. В той или иной правовой деятельности свободу правомерных действий субъекту права могут обеспечивать не все правомочия его субъективного права вместе взятые. Так, право Петрова владеть, пользоваться и распоряжаться своим загородным домом, если ему в этом никто не препятствует, обеспечивается только двумя правомочиями его субъективного права собственности на этот загородный дом – правом-поведением и правом пользования. Воплощаются в жизнь эти правомочия Петрова посредством его реального владения, пользования и распоряжения этим своим имуществом. Но при этом никуда не исчезают и другие правомочия его субъективного права собственности. Они находятся «в тени», но объявятся тут же, если кто–то станет незаконно претендовать на данную собственность Петрова или чинить какие –либо препятствия пользованию ею. Для обеспечения своей правовой свободы владеть, пользоваться и распоряжаться своим загородным домом Петров может использовать находящиеся в «тени» правомочия своего субъективного права собственности – «право-требование» и, если его будет недостаточно, то и «право-притязание».

В связи с вышесказанным ошибочно считать, что у субъективного права собственности наличествуют каких-то три нетипичных правомочия, которые не совпадают с четырьмя общими правомочиями субъективного права. «Например, право собственности включает в себя правомочия владения, пользования и распоряжения имуществом» [9, c. 80]. В данном случае, на наш взгляд, части первого правомочия субъективного права собственности – «право-поведение» – автор возвел в ранг правомочий всего содержания данного субъективного права.

Содержание субъективной обязанности. В современной юридической науке существует большой разброс мнений по вопросам понятия и содержания субъективной юридической обязанности. В нашей юридической науке, в частности, преобладает государственно-центристский подход к природе субъективной обязанности [14, c. 5]. Субъективная юридическая обязанность имеет сложный характер. При этом, как верно замечено, « в специальной юридической литературе структура юридической обязанности долгое время не раскрывалась - внимание концентрировалось главным образом на структуре субъективного права. Однако... субъективное право и юридическая обязанность – это парные и равноэлементные категории, которые в рамках конкретных правоотношений строго соответствуют друг другу» [18, c. 528; 14]. Видимо, поэтому и ныне в юридической литературе наблюдается большой разнобой в определении содержания субъективной обязанности, его структуры и в терминологии по этим вопросам. В подтверждение сказанного приведем только несколько довольно выразительных примеров. Субъективная юридическая обязанность: А) «проявляется в трех формах: 1) пассивное поведение… 2) активное поведение… 3) юридическая ответственность…» [11, c. 192]; Б) «выражается в двух разновидностях: Во-первых, в необходимости совершать активные положительные действия в пользу других участников правоотношений (управомоченных лиц)… Во-вторых, юридическая обязанность выражается в необходимости воздержания от действий, запрещенных норами права» [22, c. 317]; В) «три вида юридических обязанностей: 1) активного поведения, 2) воздержание от действий, 3) претерпевание примененных санкций» [17, c. 290]; Г)«может выражаться:в воздержании от совершения запрещенных действий; в совершении определенных действий» [7, c. 337].

Мы полностью поддерживаем мнение о том, что нельзя адекватно раскрыть содержание и строение субъективной юридической обязанности в отрыве от субъективного юридического права, так как они естественным образом созданы друг для друга, для обеспечения «жизни» друг друга. В правоорганизованном обществе нет правовой свободы у субъекта права без его собственной юридической ответственности перед другими как, в свою очередь, всех других перед ним. Так же, с другой стороны, и субъективной юридической обязанности существовать не может, если ни у кого не будет субъективного права. Тогда не перед кем будет нести юридическую ответственность и не за что. Представляется весьма интересным проведенный рядом ученых анализ содержания и структуры субъективной юридической обязанности в единстве с субъективной юридическим правом субъектов правоотношений. Оказалось, что «слагаемые юридической ответственности – это своего рода отдельные долженствования – наподобие правомочий в субъективном праве». И далее: «Структура юридической обязанности соответствует структуре субъективного права (являясь как бы его обратной стороной) и тоже включает в себя четыре компонента: 1) необходимость совершать определенные действия или воздержаться от них; 2) необходимость для правообязанного лица отреагировать на обращенные к нему законные требования управомоченного лица; 3) необходимо нести ответственность за неисполнения этих требований; 4) необходимость не препятствовать конрагенту пользоваться тем благом, в отношении которого он имеет право» [18, c. 527]. Подход к структуре субъективной юридической обязанности субъектов права с позиции их субъективного права весьма логичен, так как эта субъективная обязанность в определенном смысле является вторичной, содержание ее определяется правомочиями субъективного права управомоченного субъекта. И структура субъективной юридической обязанности должна быть таковой, чтобы при любых настроениях правообязанного лица были в полной мере обеспечены правомочия субъективного права управомоченного.

Мы в основном согласны с предложенной четырехэлементной структурой общей системы субъективной обязанности субъектов правоотношений. Но при этом не согласны с предложенным содержанием некоторых ее элементов и их местом в указанной структуре. Во-первых, на наш взгляд, содержание указанного третьего элемента должно состоять в необходимости исполнить требования управомоченного лица под принуждением. В таком долженствовании правообязанного лица в осложнившимся правоотношении состоит истинный интерес управомоченного, так как исполнение его требований правообязанным лицом, пусть и принудительно, в конце концов обеспечит реально его правомочия. Ответственность же правообязанного лица за неисполнение требований управомоченного выходит за рамки данного конкретного правоотношения – соотношения субъективных прав и субъективных обязанностей данных субъектов правоотношения. Она есть часть содержания нового конкретного правоотношения – данного правонарушителя с компетентным субъектом власти. При этом данный элемент в структуре субъективной юридической обязанности должен занимать последнее (четвертое) место. Во-вторых, по логике развертывания субъективной юридической обязанности занимающий четвертое место в вышеуказанной структуре элемент – «необходимость не препятствовать контрагенту пользоваться тем благом, в отношении которого он имеет право» – должен занимать в ней второе место. Ведь ясно же, что правомочное лицо станет обращаться к правообязанному лицу с претензией, на которую тот обязан реагировать, лишь только тогда когда оно не исполняет своего позитивного либо негативного долженствования.

Итак, содержание субъективной обязанности субъектов права в ролевом, личном, относительном правоотношении в статичном состоянии, на наш взгляд, включает четыре его долженствования, расположенные в следующем порядке: 1) необходимость совершать предусмотренные правомочиями управомоченного лица действия в его пользу; 2) не препятствовать управомоченному пользоваться благами, предусмотренными ему правомочиями; 3) реагировать на законные требования управомоченного лица; 4) выполнять эти требования под принуждением, при их игнорировании. В абсолютном же ролевом, личном, правоотношении в статичном состоянии субъективная обязанность субъекта права состоит только из трех выше указанных долженствования – 2, 3, 4. Соглашаясь с трех- или четырехэлементным содержанием субъективной обязанности, мы также исходим из того, что в динамике три или четыре указанных долженствования субъективной обязанности субъекта правоотношения не «включаются» одновременно для обеспечения противостоящего ему субъективного права конкретного правоотношения. Например, если перед управомоченным субъектом конкретного относительного правоотношения окажется высокоправокультурное правообязанное лицо, то субъективное право будет в полной мере обеспечено осознанно и добровольно без каких-либо дополнительных требований со стороны управомоченного лица и, тем более, властного принуждения его к этому. В таком случае останутся не использованными третий и четвертый элементы субъективной обязанности данного правообязанного лица.

Материальная сторона содержания ролевых, личностных правоотношений состоит из реализованных их субъектами своих субъективных прав и обязанностей. Она есть свидетельство того, что ролевые, личные правовые отношения наполнились реальным содержанием, приобрели реальный характер.

Библиографический список

1. Бондарев А.С. Социальная природа и соотношение общих (статусных) и конкретных (статусно-ролевых) правоотношений в жизни общества // Ленинградский юридический журнал. 2009. №1. С. 39–51.
2. Волков Ю.Г., Дотреньков В.И., Нечепуренко В.Н., Попов А.В. Социология. 3-е изд. М., 2006. 512 с.
3. Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. 382 с.
4. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. 188 с.
5. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1904. 354 с.
6. Кравченко А.И. Социология. Общий курс. М., 2000. 572 с.
7. Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права. М., 2000. 511 с.
8. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004. 512 с.
9. Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. 294 с.
10. Михайловский И.В. Очерки философии права. Томск, 1914. Т. 1. 412 с.
11. Морозова Л.А. Теория государства и права. М., 1995. 398 с.
12. Мухаев Р.Т. Теория государства и права. М., 2001. 478 с.
13. Протасов В.Н. Теория права и государства. Проблемы теории права и государства. Вопросы и ответы. М., 1999. 236 с.
14. Рудаков А.А. Права и обязанности как парные юридические категории (Вопросы теории): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Красноярск, 2006. 16 с.
15. Социология / под ред. чл.-кор. АН СССР Р.Г. Яновского. М., 1990.
16. Спиридонов Л.И. Теория государства и права. СПб., 1995. 312 с.
17. Сырых В.М. Теория государства и права. М., 1988. 512 с.
18. Теория государства и права /под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2000. 776 с.
19. Толстой Ю.К. К теории правоотношений. Л., 1959. 88 с.
20. Философская энциклопедия. М., 1967. Т. 4.
21. Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1971. 352 с.
22. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. М., 1995. 378 с.
23. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. 601 с.
24. Юридический энциклопедический словарь / гл. ред. А.Я. Сухарев. М., 1987. 528 с.